Путеводная звезда. Том 1

Кроме учебы и тренировок, каждый день появлялись новые новости. Во вторник пришли вести о дополнительных нововведениях по правилам безопасности турнира. Николаев даже слетал на собрание тренеров команд в Милан, и вечером довел до нас краткое резюме по новым правилам безопасности, а также информацию о непредвиденной гибели одного из участников. Кого, кстати, не разглашалось — так что я предполагал, что случай этот вообще мог быть выдуман за неимением фактуры.

Николаевым, от лица оргкомитета турнира, нам было предложено решить, участвуем ли мы в дальнейшем ходе соревнований. Сниматься мы не стали, и подписав самолично (от руки, а не электронной подписью) протокол голосования, отправили его в Петербург.

В среду пришла новость о том, что команда Петербургской Мариинской гимназии снялась с соревнований. Николаев сразу же после этого выкатил нам новый план тренировок — который, вкупе с учебой, сон вообще практически не предусматривал.

Вот только на выходные я с этого весело пыхтящего тренировками и нагрузками паровозика неожиданно — для себя том числе, соскочил. Потому что в четверг почтовым голубем мне пришло сообщение от Саманты. И «почтовым голубем» — это не идиома. Ко мне в комнату действительно прилетела птица и принесла письмо, привязанное к лапке.

Едва я скрученное послание снял — завязка была сделана своеобразным узлом, так что мне оставалось только потянуть за нить, как птица вдруг перестала существовать. В буквальном смысле: подернулась пеленой, а после — словно растворяясь в воздухе, взвихрилась водоворотом истончающегося праха. Несколько секунд, и нет голубя.

Развернув письмо, я увидел чистый лист бумаги. И лишь через несколько мгновений на нем начали проявляться буквы.

«Дамагарам, Ниамей. Суббота, вечер. Закрытый прием. Составишь компанию?»

Сразу после того, как проявились все буквы, на бумаге возникли изображения кошачьих лапок — словно след на снегу. Еще несколько мгновений и все буквы, и кошачьи лапы с листа исчезли, а сам листок развеялся, как и принесшая его птица.

Намек с кошачьими следами более чем понятен — повторить маршрут кота и прийти в англиканскую церковь на берегу Северной Двины, где в подвале находится действующий портал во мир Второго Инферно.

Со специальным приемом ясности было меньше. Нет, по названиям понятно, что это Африка, территория Gris écharpe. Серая перевязь, если по-русски.

Открыв карту мира, еще раз убедился в говорящем названии: с севера-запада, через центр и на юго-восток континент пересекала серая полоса территорий протекторатов. Слева направо, точь-в-точь как широкая перевязь или орденская лента, носимые через плечо.

Территории Gris écharpe составляли в основном бывшие колониальные владения Германии, Италии и Бельгии, а также часть территорий атлантов — бывшие испанские, португальские и частично французские колонии. Последние вошли в состав серого пояса, завершая его приметную форму, после Нарбоннского Халифата шестьдесят восьмого года.

Если смотреть взглядом из моего прошлого мира, то территории протекторатов находились на месте привычных мне таких государств как Западная Сахара, Мавритания и Мали (явная победа британцев, сумевших расчленить французскую Африку), Нигер, Нигерию (явная победа атлантов, сумевших отторгнуть часть богатой британской колонии), Камерун, ЦАР, Конго и опускаясь направо вниз — к расположенному на месте привычных мне Танзании и Мозамбика огромного протектората Танганьика, находящегося под совместным британо-германским управлением.

Сама серо-стальная территория пояса пестрела внутренними границами. Протектораты были самых разных размеров — к примеру Камерун разделен на условно независимую Республику Камерун, находящуюся под протекторатом Европейского Союза, и отданные корпорациям Новый Камерун, Южный Камерун и Северный Камерун. А вот территории Танганьики, площадью раза в три-четыре больше всех вместе взятых частей Камеруна, были одним протекторатом.

Немного поискав, нашел город Ниамей. Столица султаната Дамагарам, находящегося в центре и африканского континента, и практически в самом центре серого пояса.

Закрытый прием, значит.

От таких предложений в общем-то не отказываются. Но прежде мне нужно согласовать с Николаевым — думаю, если уйду по-английски, по возвращении встречу стену непонимания.

Полковника нашел у него в кабинете.

— Что-то хотел? — оторвался он от просмотра аналитического разбора военной операции. Судя по карте — глянул я на экран, недавняя неудачная для русской армии аравийская компания.

— Да. Саманта Дуглас прислала мне приглашение провести вместе уик-энд.

— По велению души или с определенной целью?

— Точно не скажу, но весьма вероятно, что мы наведаемся в гости к Валентину Скрипачу.

Николаев ничего не ответил и только молча на меня смотрел. Очень долго.

Странные у нас отношения.

Мы родственники, причем близкие.

Мы в тесной связке — мое обучение уже давно преодолело отметку, когда не только Николаев опасен для меня, но я и для него.

Мы предельно откровенны друг с другом.