Путевые картины

В 1826 году Гейне выпустил «Путевые картины», часть 1, куда входили «Путешествие по Гарцу», а также песни цикла «Опять на родине» и вольные стихи «Северное море», цикл 1. Для этого издания Гейне снова переработал свою прозу, сравнительно с редакцией, которая была дана для журнала Губитца.

Читательский успех «Путешествия по Гарцу» был велик. В пять месяцев издатель Кампе распродал в одном Гамбурге 500 экземпляров — цифра, в тогдашних условиях значительная. Проза Гейне шла навстречу давно назревшим в Германии потребностям. Это не значит, что критика оказалась способной ее оценить. Однако вокруг нее сразу возник журнальный шум.

Любопытно, что на сочинение Гейне откликнулись некоторые персонажи его, и впервые произошло то «оживание» персонажей за пределами книги, с которым Гейне постоянно приходилось иметь дело позднее — после публикации нового сочинения. Лица, задетые Гейне, узнавали себя и громко протестовали. Гейне писал в «Путешествии по Гарцу» о неком «черном, еще не повешенном маклере, с мошенническим, мануфактурно-торговым лицом», и этот маклер «ожил»: Иозеф Фридлендер из Гамбурга объявил, что он и есть этот маклер, и стал повсюду похваляться, будто он как следует проучил дерзкого автора. Более безобидным оказалось выступление странствующего комиссионера Карла Дерне, поместившего свои поправки к Гейне на страницах того же журнала «Gesellschafter», где впервые было напечатано «Путешествие по Гарцу». Этого человека Гейне описал в качестве бродячего подмастерья, встреченного за Остероде (стр. 15–16). По поводу этой встречи Гейне делает свои заключения о наивной народной душе и об особом народном понимании песни и поэзии. Карл Дерне рассказал в печати, что он только прикинулся простоватым малым, — из его рассказа явствовало, что он куда ученее и опытнее, чем мог подумать автор «Путешествия по Гарцу». По словам Дерне, сперва Гейне его мистифицировал, объявив, что исполняет поручение турецкого султана и набирает для него рекрутов. Гейне спросил, не хочет ли его дорожный знакомец записаться, тот в свою очередь ответил мистификацией, стал оплакивать брауншвейкского герцога, попавшего в плен к туркам на пути в Святую землю и т. д. и т. д. Мелочи эти обладают своей поучительностью. Они показывают, насколько документальной была проза Гейне. Импровизации, дерзкие шутки, произвол сатирика и юмориста у Гейне сочетались с весьма точным записыванием всего, что было увидено в пути.

Проза Гейне даже в мелочах опирается на факты. Ведь и Карла Дерне он описал правильно, что же касается толкований Гейне, кто такой был этот встреченный в дороге человек, то неизвестно, действительно ли Гейне попал впросак: быть может, Гейне, как это он обыкновенно делал, описал свою встречу точно, а истолковал, как это ему нужно было. Тот же Карл Дерне подтвердил фактичность описаний Гейне и в отношении других персонажей — он сам своими глазами видел того молодого купца в двадцати пяти пестрых жилетах, который попал на страницы «Путешествия» (стр. 18). Гейне брал точные факты, а разрабатывал их свободно. Контраст между фактичностью материала и свободой художественной манеры — принцип, который у Гейне проводился последовательно. Конечно, не всегда нужны были специальные изыскания и указания, чтобы подтвердились факты, описанные у Гейне. Очень многое в «Путешествии по Гарцу» было хорошо известно, по личному опыту и наблюдению, каждому немецкому современнику Гейне: местности, города и села, дороги, нравы, учреждения. Гейне все отмечает точно, даже гостиницы и ресторации. Тем разительнее для современников был способ трактовки этих общеизвестных и общезнакомых предметов у Гейне.

Сочувственные отзывы в журналах были довольно поверхностными. Один из критиков (подписавшийся «Vir») весьма невысоко оценил способности Гейне писать весело и остроумно и сделал вывод, что сатира вряд ли является поприщем, на котором Генриху Гейне суждено стяжать лавры. Другой критик — из «Всеобщей литературной газеты», издававшейся в Галле (1826 г., № 307, декабрь), — пустился рассуждать, почему Гейне так неприязненно пишет о Геттингене и об университете в Геттингене, и решил, что причина этому личные неудачи и неприятности, случившиеся там у Гейне: ведь его удалили из Геттингенского университета, — «Consilium abeundi» и объясняет сатиру Гейне. Так мелко, так неприглядно понимали тогда немецкие литераторы общественную сатиру и публицистику, первые уроки которой Гейне стал им преподносить в своих «Путевых картинах». Оскорблены были и их верноподданнические, раболепные чувства. Так, критик из «Лейпцигской литературной газеты» (1827 г., № 134, май) обиделся и возмутился, как посмел Гейне сравнить статуи германских императоров в Госларе с зажаренными университетскими педелями (стр. 25–26).