Путевые картины

Можно было голову сломить. Студенты из Галле маршируют быстрее австрийского ополчения. Не успел я опомниться, как обнаженная верхушка горы с разбросанными по ней группами камней оказалась позади нас, и мы вступили в еловый лес, такой же, какой я видел вчера. Солнце лило уже свои праздничные лучи, освещая одетых с забавной пестротой буршей, бодро шагавших через заросли, то пропадавших в них, то снова появлявшихся; они переходили болотистые места по деревянным поперечинам, цепляясь на крутых спусках за висячие корни, распевали в ликующем тоне и были столь же весело приветствуемы щебечущими лесными птицами, шумящими елями, невидимо журчащими ручьями и отзвуками эхо. Когда встречаются веселая юность и прекрасная природа, они радуются друг другу взаимно.

Чем ниже мы спускались, тем ласковее журчали подземные воды; просвечивали они, лишь кое-где, под камнями и зарослями, как будто осторожно высматривали, можно ли выйти на свет; наконец небольшой ручей с решимостью пробился из-под земли. Тут обнаруживается обычное явление: смельчак начинает, и робкая толпа, охваченная, к собственному изумлению, духом мужества, спешит к нему присоединиться. Множество других источников забурлило теперь из своих скрытых недр, соединилось с пробившимися вперед, и скоро они образовали немалый ручей, сбегающий с горы в долину бесчисленными водопадами и причудливыми излучинами. Это — Ильза, прелестная, милая Ильза. Она течет по благословенной долине Ильзеталь, где по обе стороны все выше и выше вздымаются горы, заросшие до самого подножия по большей части буками, дубами и обыкновенным лиственным кустарником; елей и других хвойных деревьев больше нет. Ведь в «Нижнем Гарце», как именуется восточный склон Брокена, преобладают лиственные породы, в противоположность западному склону, который называется «Верхним Гарцем». Последний действительно гораздо выше, а это более благоприятствует росту хвойных деревьев.

Невозможно описать, как радостно, непринужденно и грациозно низвергается Ильза с причудливых утесов, встречаемых ею на пути, так что в одном месте вода неистово взлетает кверху или разбегается в пене, в другом — льется чистою дугообразною струею, как из полных кувшинов, сквозь трещины камней, а внизу перебегает по мелким камням, как резвая девушка. Да, предание говорит правду: Ильза — принцесса, которая, смеясь и цветя, сбегает с горы. Как блестит при свете солнца ее белая пенистая одежда! Как развеваются по ветру серебряные ленты на ее груди! Как искрятся и горят ее алмазы! Высокие буки стоят возле, точно серьезные родители, которые со скрытой улыбкой любуются резвостью милого ребенка; белые березы качаются, как тетушки, радуясь и вместе с тем опасаясь за слишком смелые прыжки; гордый дуб посматривает, как брюзга-дядюшка, которому придется за все это платить; птички в воздухе ликующе приветствуют ее, цветы по берегам нежно шепчут: «Возьми нас с собою, возьми с собою, милая сестричка!» Но веселая девушка неудержимо несется дальше и вдруг хватает мечтающего поэта: на меня льется цветочный дождь звенящих лучей и лучистых звуков, я теряю голову от этого сплошного великолепия и слышу только сладостные, как флейта, звуки:

Зовусь я принцессой Ильзой
И в Ильзенштейне живу.
Пойдем со мной в мой замок
К блаженству наяву.

Я лоб тебе омою

Прозрачною волной,
Ты боль свою забудешь
Унылый друг больной!

В объятьях рук моих белых,

На белой груди моей
Ты будешь лежать и грезить
О сказках прошлых дней.

Обниму тебя, зацелую,

Как мной зацелован был
Мой император Генрих,
Что вечным сном почил.

Не встать из мертвых мертвым,

И только живые живут;
А я цветка прекрасней,
И сердце бьется — вот тут.

Вот тут смеется сердце,

Звенит дворец средь огней,
Танцуют с принцессами принцы,
Ликует толпа пажей.

Шуршат атласные шлейфы,

И шпоры звенят у ног,
И карлики бьют в литавры,
И свищут, и трубят в рог.

Усни, как спал мой Генрих,

В объятьях нежных рук;
Ему я прикрыла уши,
Как грянул трубный звук.