Путевые заметки брата Дрона (СИ)

Я задумался о Василисе Прекрасной. Среднего роста, ладно сложена. Изящные руки правильной формы казалось, никогда не знали покоя, нет, они не дергались по сторонам, как у нервных людей, просто всегда находили занятие. Никогда не видел, чтобы в этих руках ничего не было. Коса темно-русых волос опускалась из под повоя, перетянутого синей тесёмкой, почти до пояса. Овальное лицо почти правильной формы, было разделено по середине двумя крупными миндалинами глаз, поверх которых вразлет шли прямые брови, чуть изгибающиеся вниз в самом конце. От центра переносицы сверху вниз шёл прямой нос. Под ним располагались по-девичьи пухлые губы. Внизу лица выдавался вперёд волевой подбородок, сглаженный женственностью черт. Глаза синего цвета всегда смотрели спокойно на окружающих. Она предпочитала одеваться очень просто. Тёмно-красное, почти бордового цвета платье с окантовками на рукавах, вороте и подоле опускалось почти до самой земли. Платье было одето на простую льняную рубашку, лишенную украшений. Для девушки её возраста и положения она носила слишком мало украшений: ожерелье на шее, цепочка с символом её божества, простые серьги и колечко с синим камнем на среднем пальце левой руки. Тонкий поясок перетягивал её талию. На нём висел небольшой ножичек и сумочка с зеркальцем, гребнем и прочими девичьими принадлежностями, к коим я никогда не приглядывался. Она была дочерью младшего брата царя Додона, и, после гибели обоих родителей, он приютил сироту, воспитывал и присматривал, впрочем, никогда не баловал. Почему-то я запомнил её именно такой, хотя особо часто мы с ней никогда не сталкивались. Как и младший сын Додона Глузд, Василиса относилась равнодушно к внешним атрибутам своего происхождения и власти. Хотя её называли Василисой Прекрасной, особо яркой красавицей она не была. Не было в ней ни статности, ни особой стройности, ни высокого роста, ни бело-румянного лица с чертами, присущим другим ярким красавицам. Однако, она брала не красотой, а умом и обходительностью. Еще одним недостатком, недостойным красавицы, была её умение читать и писать. Много времени она проводила за чтением книг и свитков, общением с волхвами и учеными мужами. По словам прислуги, она много времени уделяла приготовлению зелий и выращиванию странных растений, чьи семена привозили из разных далеких и близких стран. Сии знания она почерпнула из моих фолиантов. Каюсь. Царь Додон спокойно относился к её прихотям, полагая, что она их забросит после свадьбы. Лишь на одно он смотрел неодобрительно - она мало уделяла внимания украшениям своего лица с помощью мазей, туши и румян, на что тратили большую часть времени другие красавицы, хотя ни в чём у неё недостатка не было. Я усмехнулся. Василиса была образована, не по-девичьи умна, много знала и умела, хорошо разбиралась в хитросплетениях придворной жизни. Полагаю, что звание "Прекрасная" она получила в виде попытки Додона замаскировать её ум, чтобы она не распугала своими способностями женихов. Была у неё ещё одна особенность: из всей семьи Додона она единственная могла ходить по городу без охраны. С тех пор, как она принялась изучать фолианты, она стала уделять много вниманию лечению людей, при том не делая различия в происхождении больных. Многих людей излечила она, и молва о том разнеслась во все стороны страны. Многие гильдии взяли её под свою защиту, в том числе, как ни странно, главы гильдий убийц и воров, а также различных группировок. Глядя на витязей, составляющих её кортеж, движущийся по улицам стольного и, увы, не безопасного города, создавалось впечатление, что они не охраняют её, а находятся под её защитой. За всю историю именно на этот кортеж не было совершено ни единого нападения.

Мои размышления были прерваны окриком. Последний из нас расписался под договором, и нас выгоняли из помещения наружу. Двигаясь друг за другом цепочкой, мы вышли наружу и, следуя за стражником, пошли по галереям тайных ходов. Я потерял счёт времени, потерял счёт поворотам и коридорам. Всё слилось в однотонное, нудное шагание в темноте, слегка подсвеченной светильниками. Когда перед нами задребезжал свет, я понял, что мы выходим на свет из подвала какого-то дома. Проходя мимо окон и, взглянув в окно, я осознал, что дом находится на окраине города или уже за городом, в одной из слобод. Не было никаких сомнений, что в этом доме нам придётся провести последнюю ночь перед выездом в дальний путь.