Путевые заметки брата Дрона (СИ)

Я ждал команды на погрузку. Рядом толклись Ясень, Женек, Лева и ассасин. Каждый со своим конём. Мы были готовы. Воля переехал. Теперь он жил в городе. Если верить тому, что я слышал, он был нарасхват. Его очень ценили на новом месте работы. Даже успел найти невесту из богатого, благородного семейства. Его жизнь налаживалась. Скоро должны были приехать его родители, как раз к свадьбе. Тот дерзкий мальчишка, который отправился спасать Василису из рук злодея, уже вырос и стал молодым, умным мужчиной. Кошак уже уехал. Он долго ругался, когда узнал, что его отряд состоит преимущественно из новобранцев. Офицер, занимающийся рекрутами, выслушал его с каменным лицом, а потом попросил перевести половину сказанных слов. Едва Кошак вышел, он достал большой лист пергамента и старательно записал все словесные обороты, сказанные Кошаком. Те дни, пока оформлялись его документы на поездку, он гонял новобранцев. Этим он заслужил уважение других военачальников Кощея. Новобранцы подтянулись в военном деле. На юге было неспокойно. Южные города просили срочно о военной помощи. Отряд срочно требовалось перекинуть туда. С первыми желтыми листьями отряд вместе с сопровождавшими телегами покинул город. Провожавшие отряд женщины и мужчины шли за бойцами отряда до самых городских ворот.

Из ворот замка появился Кощей, сопровождавший Василису. Они были одеты тепло, но скромно. За ними следовали служанки Василисы и охрана. Люди кланялись этой паре. Кощею как правителю, а Василисе как будущей хозяйке. Пара приблизилась к распахнутым дверкам кареты. Я наблюдал за прощанием пары со своего места. Было достаточно далеко и слов было не слышно. Кощей помог Василисе подняться в карету. Следом влезли её служанки. Кощей взмахнул рукой. Охранники стали садиться в сёдла. Слуги залазили на телеги. Я и мои спутники тоже последовали общей тенденции. Сидя в седле, я наблюдал, как из ворот выезжали телеги и люди. Провожающие смотрели вслед и махали руками. Кощей молча смотрел вслед уезжающей карете. Я со своими людьми пристроился в конце каравана. За нами ехали охранники арьергарда. Большой караван, богатый, много охраны, почти сотня бойцов. С таким караваном путешествовать можно.

Дорога. Снова потекли однообразные дни. Дороги, перекрёстки, поселки, большие и малые города. Мы питались в тавернах, а ночевали в шатрах. Люди выходили на дорогу. Кланялись и радостно приветствовали караван невесты правителя. Долго смотрели в след. Дорога стелилась на юг. С каждым днём мы всё ближе и ближе приближались к Лукоморью и дубу на развилке. Женек становился всё более раздражительным. Я понимал, он боялся до зимы не увидеть свою берегиню. Зимою, скорее всего, дуб впадёт в спячку вместе с берегиней внутри себя. Я не мог помочь, поэтому спокойно воспринимал его вспышки раздражительности. Нет смысла описывать всю дорогу.

К развилке мы подъехали, когда уже крепко пал снежный наст. Глубоких сугробов ещё не намело. Погода стояла ветреная и пасмурная. Женек ехал мрачный и молчаливый. Я понимал его состояние. За время дороги и другие стали его угадывать. Мы старались не трогать Женека. Сейчас любое неосторожное слово могло вызвать у него вспышку гнева. Наша группа составляла полную противоположность ехавшим впереди нас Участникам каравана. Они ехали весело, с песнями и музыкой, мы - молча. От развилки караван стал поворачивать направо, в сторону западной границы. Наконец мы оказались на перекрёстке. Не сговариваясь, группа остановилась. Ехавшая за нами охрана арьергарда тоже остановилась, недоумённо оглядываясь.

Женек, ехавший рядом с Левом, оглядел нас. Молча повернул коня влево и поехал к дубу. Дуб был виден очень отчётливо. Он стоял мрачный и безлистый. На белом снегу отчётливо выделялся его необъятный ствол и толстые корявые корни. Женек ехал к дубу. Мы смотрели ему вслед. Женек подъехал к дубу и спустился с коня. Оставив коня пастись, он медленно обошёл дуб. Было слышно, как он кричит, но слов было не разобрать. Ему ответила тишина. Мы ждали. Женек кричал громче и громче, но всё также без результата. Я надеялся, что ему ответят. Но если не ответят, я буду рад Женеку в своём отряде. Отчаяние чувствовалось очень явственно. Накричавшись, Женек оперся об ствол руками. Какое-то время он стоял молча, глядя в ствол, будто хотел разглядеть что-то внутри дерева. В отчаянии он крикнул ещё раз короткое слово, ударил в ствол обоими руками и отошёл прочь. Сделав пять шагов, он сел прямо на землю. Обхватив голову руками, он уронил её между коленей и замолчал. Мы ждали. Нельзя оставлять его здесь.