Пути Держателей

Понеся огромные потери, имперцы предпочли отступление. Оставив трупы и умирающих, они выбросили приготовленные маскирующие заклинания, торопливо исчезая в горах и догорающих чащах.

Тяжело дыша, Киоши зашел в воду, опускаясь на колени и позволяя воде подняться до подбородка. Ему казалось, что он провел в схватке целый перелив, столь тяжелым и давящим было чувство. Позволяя воде успокоить тело, он осмотрел свою грудь и руки, выдергивая из многочисленных ран осколки вражеских Нитей. Овилла опустилась на камень неподалеку, врачующим заклинанием перетягивая гребенку змеящихся по гладкому бедру борозд.

— Мы убили шестерых, один еще был жив, но я не успела запретить ему покончить с собой, — задыхаясь, отчиталась она, не глядя на Киоши. — Мы поступили предельно правильно, мой господин, и я выражаю тебе свое почтение…

— Не нужно так…

— В твоем отряде убито семнадцать воинов. Если хочешь знать мое мнение, это была славная победа, доставшаяся малой ценой.

Дарвал и Ииша-Н-Тавелот все же смогли усмирить отступающих бандитов. Перестроив войско и для острастки казнив одного из рьяных паникеров, они вывели воинов на берег, останавливаясь в нерешительности. С каменным лицом Анзурон рассматривал своих воинов, чьи трупы устилали поляны по обе стороны от брода. Ииша с широченной улыбкой глазел на вывернутые с корнем деревья, расколотые камни и шелуху заклинаний, уплывающую по течению реки вперемешку с кровью. Армейские шаманы тут же бросились к трупам Ткачей ордена, начиная свои странные и дикие обряды.

— Оставьте их в покое! — Овилла взвилась на ноги, щелкнув хвостом, и жрецы замерли, не торопясь выпускать тела из когтистых лап. — С ними, отродья, вы ничего делать не станете! Похороните, и это большее, что я вам позволю! Не то будете иметь дело со мной!

Киоши, позволяя потокам парящей воды стекать со своей гривы, выбрался на берег. Он видел, как крупная дрожь сотрясает плечи суккуба, и с неудовольствием разглядел недоумение, отразившееся на лице Анзурона. Ронисори за плечом старшего Плясуна оставалась неподвижной, но юноша был готов поклясться, что под своей железной маской демоница с зелеными волосами улыбается.

Он остановился возле Овиллы, совершенно не представляя, как поступить.

— Линда, это уже не твои братья и сестры…

— Хочешь встать на их сторону? Иди, Киоши, но знай, что сейчас я подниму руку и на тебя…

— Ты совершаешь большую ошибку, — он говорил тихо, но замечал, как офицеры изо всех сил прислушиваются к странному диалогу. — Особенно сейчас, когда мы почти на пороге…

— Мне плевать. Эти тоэхи служили тому же делу, что я. Я не предавала орден, я всего лишь пошла следом за тобой. И не позволю надругаться над гекару своих братьев.

Иронотсу перевел взгляд на застывшее в нерешительности войско. На остатки личного отряда, латающие раны и дыры в доспехах.

— Я хочу, чтобы все участники этой битвы были похоронены, — громко произнес он. — С почестями и необходимыми ритуалами. Желаю, чтобы их гекару упокоились в мире, спокойно отлетев на дно Ямы. Я дам вам новые тела для обрядов. Но не эти. Дарвал, Ииша, я хочу, чтобы Громовые Плясуны были должным образом похоронены на том берегу реки. Тела наших врагов будут погребены под курганом на этом. Два могильных холма символизируют славную и кровавую победу, одержанную нами, и заставят врагов помнить, что мы все же смогли переправиться!

Анзурон, не изменившись в лице, лишь поклонился. Уже пряча алый глаз за прядью, он прищурился, и Киоши вдруг вновь почувствовал озноб.

— Ты говоришь мудрые слова, мой господин, — Громовой Плясун почтительно сложил ладони. — Мы исполним твое приказание.

Зеленоволосая арбалетчица за его плечом продолжала улыбаться под своей непроницаемой маской…

— Х-ха, хорошо сказано, — Ииша-Н-Тавелот тоже поклонился. — Но ты излишне благороден, Иронотсу, и это тебя погубит. Эй, бездельники, вы что, не слышали приказа?

Суккуб подошла совсем близко. Наклонилась, накрывая запахом пряностей.

— Спасибо, мой господин, — едва слышно произнесла она, шагая прочь.

Киоши остался стоять на берегу реки, мокрый, израненный, одинокий. Враг князя, враг Империи, предводитель вольной шайки, только и ждущей, когда он оступится. Прикрыв глаза, он устало помолился Держателям, и даже вибрация перчатки не смогла достучаться до его опустошенной души.

Сразу же за перевалом, совсем близко, раскинулась плодородная равнина, вместившая десятки богатейших сел префектуры. На расстоянии вытянутой руки от молодого Мацусиро лежало сердце Серединного Котла — крепость Онадзиро.

Не открывая глаз, он по запаху учуял, что к нему приблизился Дарвал. Протянул правую руку, безошибочно опуская ее на широкое плечо Плясуна. Притянул того к себе, чувствуя, как под пальцами латной перчатки сминается кожа бронированной жилетки главаря. По-прежнему смежив веки, Киоши заговорил, ужаснувшись сухости собственного голоса. Казалось, он разговаривает с небосклоном, заставляя бандита быть свидетелем этого.