Пути Держателей

— Хочу. Я не стану верить мрачным предчувствиям и ложным знамениям шаманов. Я сам выбрал свой путь, и пройду его до конца.

— Ты рассуждаешь, как настоящий джегал. Но ставишь на карту жизнь.

— Да, это так. И понимаю, что могу проститься с ней.

— Скажи, эта долгая дорога к стенам Онадзиро стоила того?

— Безусловно.

— Я стану молиться за тебя Держателям.

— Ты не можешь представить себе, Овилла, сколь многим я обязан тебе.

— Могу. Отправлюсь в ставку. Тебе нужно побыть одному.

— Спасибо…

Она ушла совершенно бесшумно, даже не потревожив настороженный транс летающего ската. Только что стояла за его плечом, и вот уже исчезла, оставив после себя лишь ароматный пряный запах.

Киоши вытянул вперед правую руку, медленно расстегивая замки. Стянул с запястья оружие, внезапно показавшееся невероятно тяжелым. Неуверенно пошевелил обнаженными пальцами, похудевшими и болезненными на вид. Почтительно положил перчатку перед собой, поджимая скрещенные ноги.

Отбросив в прошлое все, что произошло с ним до этого мгновения, Киоши Мацусиро решительно оттолкнулся от данной точки сейчас, очищая сознание. Одним порывом разума перечеркнул собственную травлю, бегство на Мидзури, встречу с Танарой, полное опасностей путешествие, Буредду и ее отшельника, суэджигари, очередное бегство, возвращение на Тоэх, встречу с Овиллой и беседы с Марвином Сконе, схватку в доме Слизня, грязь Гив-Назандара, вольную бандитскую армию и кровь, затопившую Серединный Котел. Он оставил лишь существующий миг, молчаливый круг истуканов и перчатку, способную сконцентрированной в ней силой расколоть Камень Пересечения, осколок которого юноша так долго носил на своей шее.

Из мутной пелены выходили знакомые силуэты и лица. Друзья и враги потеряли всякую цену, превращаясь в размытые фигуры, и Киоши медленно бродил среди них, заглядывая в опустевшие глаза.

Набросок был плох, даже на самой начальной стадии картины. Мазок за мазком соперники пытались выровнять ситуацию, но многообразие ударов разноцветной кисти лишь усугубляло беспорядок, делая рисунок размытым, смазанным, вульгарно абстрактным.

Лишь зловещая маска Властителя Путей беззвучно шевелила губами, раз за разом повторяя единственное слово — судьба.

Лица уходили в туман.

Тишина.

Тоэши-Набо улыбается, за его губами ничего нет… Совсем ничего нет. Вселенская пустота.

Вспышки, вспышки. Сполохи, от которых больно глазам.

Цвета сражаются, стремясь достичь главенства.

Смеются Боги, зияет Яма…

Киоши разлепил потяжелевшие веки.

Небосклон потемнел, лишь далеко-далеко за горными хребтами изгибались тонкие сверкающие арки алых лучей. Юноша потянулся, чувствуя, как за время медитации у него затекли мышцы. Мысли двигались плавно и размеренно, от неуверенности или сомнений не осталось и следа.

Суккуб успела вернуться. Не входя в круг камней, она сидела за его границей, наблюдая за своим господином и храня его безмятежный покой. Почтительно поднимая перчатку обеими руками и надевая ее, Киоши поднялся на ноги. Сказал так, чтобы демоница услышала:

— Поверь, я обязательно вернусь…

— Да ты и не уйдешь!

Приглушенный голос, вибрируя металлическими оттенками, долетел из-за спины, предвещая неприятности. Не оборачиваясь, Киоши тяжело вздохнул. Суккуб, с виду по-прежнему расслабленная и сонная, поднялась с бревна, на котором сидела.

— Ты обманул нас всех, ублюдок, и Анзурон не ошибся, приказав следить за тобой. Ты предал нас всех, поганый пес! Заманил в ловушку! И это ради такого жалкого щенка я отняла жизнь Грызуна? Иронотсу, ты будешь недостоин стать даже рабом Дарвала.

Юноша обернулся, хладнокровно рассматривая сверкающий граненый наконечник, нацеленный ему ровно в лоб. В десятке шагов от круга каменных исполинов, по колено утопая в жухлой траве, замерла Ронисори, целясь в Киоши из верного арбалета. Бесстрастная железная маска равнодушно отражала багровое небо, крохотные искаженные силуэты Мацусиро и его демоницы.

— Не трать силы, господин, — произнесла Овилла, и юноша далеко не сразу понял, что она имеет в виду, — они тебе еще пригодятся…

— А шлюхе твоей конец. Дарвал будет этому только рад…

Ронисори не договорила, вздрогнув и дико изогнувшись. Арбалет звонко щелкнул, заклятая Ткачами стрела вспорола воздух в трех локтях над головой Киоши. Громовая Плясунья взвыла, пытаясь вырваться из заклинания, опутавшего ее ноги, но Овилла уже волокла ее по валунам и веткам, как рыбак вынимает из щедрого моря тяжелую сеть. Тонкие Красные Нити, почти неразличимые в воздухе, до крови врезались в лодыжки Ронисори, распарывая кожаные штаны и отвороты сапог. Из набедренного колчана посыпались арбалетные болты. Зеленые волосы растрепались, цепляясь за сухие стебли.

Выхватив нож, суккуб попыталась перерубить заклинание, но подскочивший Киоши небрежным движением перчатки выбил клинок из ее пальцев. Телохранительница сдавленно закричала, закрываясь руками, а над ней уже нависала Овилла, занося сплетенный из Нитей трезубец.

— Шлюха?.. Ты, бесплодная подстилка, осмелилась сказать это Ткачу?