Пути-дороги

— Оружие у того, кто не будет зачислен в отряд, отобрать — четыре!

— Давно пора куркулей обезоружить! — не вытерпел снова Андрей.

Сергеев укоризненно посмотрел в его сторону и сказал:

— Не прерывай, Андрей! — И добавил: — Вот и выходит, что надо немедленно созвать сход и выбрать ревком. Правильно я говорю?

— Давно пора!

— Чего там долго размусоливать!

— Идем на майдан*.

___________________________________

*Станичная площадь

— Постойте, товарищи!

Андрей подошел к столу:

— Надо организовать свой отряд, пеший и конный, а для этого надо сегодня же отобрать у куркулей оружие и коней. Так и Ейский отдел большевиков наказывал, а раз мы сочувствуем большевикам, то должны их наказ выполнить.

— Предлагаю, — сказал Сергеев, — поручить организовать конный отряд Андрею Семенному и Ивану Дергачу, а пеший — Максиму Сизону. Коней отобрать поручить им же… Итак, товарищи, времени терять нечего! Каждую минуту кулаки и офицерье могут поднять восстание.

С улицы ворвался тревожный гул набата. Все, вскочив, бросились к окнам. Сергеев хрипло выкрикнул:

— Опередили, гады! Идем на площадь! Держаться всем вместе!

Из дворов, на ходу пристегивая кинжалы, шли казаки. Иногородние, с хмурыми лицами, нерешительно выглядывали из–за заборов, боясь выходить на улицу.

Сергеев, отобрав по дороге пять человек, послал их по дворам собирать иногородних.

Около станичного правления уже собралась большая толпа. Сергеев шепнул на ухо Андрею:

— Собери вокруг себя фронтовиков из казаков, которых знаешь.

— Ладно, не учи!

Густой, тяжелой волной плыл в воздухе набат, когда на крыльцо станичного правления в сопровождении помощника и писарей вышел Коваленко. На его черкеске узкими полосками блестели серебряные погоны, а сбоку в деревянной коробке болтался тяжелый маузер.

Окинув пристальным взглядом притихшую толпу, он шепнул что–то писарю. Тот опрометью бросился с крыльца и скрылся в толпе.

Вскоре набат смолк. Коваленко, поправив маузер, шагнул вперед.

— Господа станичники! — голос его зазвучал властно, словно он не речь собирался произнести, а командовал сотней. — Наступило тревожное время. Мне донесли, что крупная банда большевиков…

— Сам бандит!

— Погоны сними, сволочь!

— Долой!

В группе фронтовиков, стоящих около Андрея, началось движение. На них зашумели пожилые казаки:

— Замолчите, сукины дети!

— Дайте человеку договорить!

— Идите вы к чертям собачьим с вашим человеком! Золотопогонный гад он, а не человек!.. — кричали фронтовики.

Наконец шум утих. Коваленко снова заговорил, но уже не так уверенно:

— Так вот, станичники, эти самые большевики захватили паровоз, несколько вагонов и ездят по станицам, грабят население.

— Сами грабите!

— Долой с майдана, куркуль!

В Коваленко полетели комья грязи. Один из них угодил ему прямо в лицо, плотно залепив правый глаз, другой попал в подбородок. Отплевываясь и ругаясь, Коваленко скрылся за спинами своего помощника и писарей.

Бут, стоящий рядом с Волобуем и Семеном Лукичом в толпе пожилых казаков, поднял палку над головой и, потрясая ею в воздухе, истошно кричал:

— Станичники! Да куда ж вы смотрите! Атамана бьют! Гоните их, голодранцев, с майдана!

Фронтовики, хватаясь за кинжалы, настороженно и выжидающе глядели на толпу наступавших на них сторонников Бута и Семена Лукича.

Над бушующей толпой выросла длинная фигура Сергеева. Уверенно, громким голосом, он сказал:

— Граждане! Атаман Коваленко получил ложное сообщение насчет большевиков. Отряд, о котором он говорит, ездит по заданию ЦИКа Черноморской республики для организации советской власти на местах и никакими грабежами не занимается. Советская власть…

— Долой!

— Геть с майдана!

— Станичники, чего вы куркулей слушаете? — отчаянно прозвучал и затерялся в ругани и криках голос Дергача.

Грубо оттолкнув Сергеева, на крыльцо взобрался Волобуй. Его обычно тусклые глаза блестели теперь злыми огоньками.

— Господа станичники! — злобно взвизгнул он. — Господа станичники! Коваленко хотел тут предложить нам организовать отряд самообороны из старых казаков…

— А ты–то откуда знаешь, что он хотел предложить?

— Снюхались, собаки треклятые!

— Ты брюхо–то убери! Кабан!

Волобуй, делая вид, что не слышит выкриков, продолжал:

— Я говорю, надо организовать такой отряд, который мог бы защитить нашу станицу от банды.

— Банду организовать хочешь?

— Долой!

— Дайте ему говорить!

— Дело человек кажет!

— Долой!

Рукопашная казалась неизбежной. Андрей шепнул что–то окружавшим его фронтовикам и стал решительно пробиваться вперед. Фронтовики помогали ему расчищать дорогу.

Когда он, в новом казачьем уборе, с георгиевскими крестами, приколотыми повыше серебряных газырей, появился на крыльце, притихли даже старики.

Сергеев был чужой казакам, иногородний, им было оскорбительно слушать чужого городовика на своем казачьем майдане. Андрей же был свой, казак. И хотя про него и ходили слухи, что он большевик, все же он был вахмистр и георгиевский кавалер.

Казаки плотнее придвинулись к крыльцу, ожидая, что скажет Андрей. Шум постепенно смолкал.