Пути-дороги

Он поскакал в степь. За ним галопом помчались более сотни всадников и обе пулеметные тачанки. На одной из них за пулеметом сидели братья Бердники. Но человек сорок–пятьдесят казаков осталось на месте…

Глава XIX

Таманцы, соединившись в станице Курганной с остатками 11‑й армии, готовились к походу на Армавир. Главком Сорокин, находившийся со своим штабом в Пятигорске, узнал о вступлении таманцев в Курганную и вызвал к себе Матвеева.

Андрей только что вернулся из разведки. Услышав об отъезде командующего, он немедленно направился в штаб.

Осеннее небо обложили тучи. Начинал моросить мелкий, Надоедливый дождь. Холодный ветер порывисто срывал с деревьев последние листья и, злобно покружив их в воздухе, пригоршнями бросал на влажную землю.

В штабе Андрей, к своему удивлению, увидел Максима.

— Фу!.. Сатана! Откуда тебя принесло? — Разглядывая Андрея, Максим громко расхохотался: — Ну и изукрасил же тебя твой… приятель!.. не лицо, а отбивная котлета!

Андрей помрачнел:

— Ничего, мы с ним люди свои, сочтемся. — И, взглянув на Максима, довольно улыбнулся: — Эх, и хлопцев же я оттуда привел — черти, а не люди! Вчера с ними в разъезде был, так пришлось с кадетской разведкой схватиться.

— Ну, и что же? — с любопытством спросил Максим.

— В дым их растрепали! — восхищенно проговорил Андрей. Затем спросил: — Что Матвеев к этой бисовой собаке едет?

— Тише, Андрей! Ведь он главком, а ты его так обзываешь…

— Главком, главком!.. — заволновался Андрей. — К стенке таких главкомов надо!.. Продал, сволочь, свою армию Деникину, продаст и нас…

Максим, испуганно оглядываясь, зажал Андрею ладонью рот:

— Замолчи! С ума ты сошел! Сорокинцы услышат, так ты куда скорее к стенке прислонишься…

Он схватил Андрея за руку и вытащил его на стеклянную веранду.

На полу веранды валялись мешки с ячменем и кукурузой, казачьи седла и сбруя, около порога лежал даже ящик со снарядами. Споткнувшись о него, Андрей выругался.

— А ты зачем в штабе? — спросил он Максима.

— Еду с Матвеевым в Пятигорск.

— Ты?

— Я, — небрежно проговорил Максим.

— Ты с ним вдвоем едешь?

— Нет, зачем же вдвоем? Нас с ним больше десятка едет. — И, притянув Андрея за поясной ремень, понизил голос: — Вчера Матвеев у себя командиров созывал…

— Ты был?

— Был. Матвеев приказы сорокинские показывал… целую пачку.

— Ну, и что же?

— Положил на стол и говорит: «Нате, читайте… Если бы, говорит, хоть часть из них выполнил, давно бы нас с вами вороны поклевали… Да что нас — вся армия погибла бы. Еду, говорит, в ЦИК… пусть там разберутся».

Андрей восхищенно воскликнул:

— Осекся, значит, на нас, сатана! Ишь, гад, мало ему одной армии, так и другую погубить захотел…

… Вскоре после отъезда Матвеева армия подошла к Армавиру. Белые, хорошо укрепив свои позиции, встретили наступающие части ураганным артиллерийским, пулеметным и ружейным огнем. Бой длился около двух суток. Когда, прорвав первую линию укреплений, таманцы ворвались в пригород, им пришлось с боем брать каждую улицу, каждый большой дом.

К вечеру третьего дня белые, выбитые из центра, начали стягивать свои силы на окраине города, готовясь перейти в контратаку.

Тогда, сдвинув на лоб папахи, заполняя узкие улицы пригорода оглушительным свистом и криком, смешанный с топотом сотен конских копыт, помчались в атаку кубанцы.

Бросая винтовки, белые в ужасе прижимались к стенам домов, словно хотели врасти в них. Но вспыхивающие в лучах вечернего солнца полоски стали в руках кубанцев, со свистом рассекая воздух, сокрушительно опускались на втянутые в плечи головы…

Выгнав белых за город, казаки долго еще гонялись за разбегавшимися в разные стороны группами солдат.

Назад, в освобожденный город, входили с веселыми песнями, лихо покачиваясь в седлах…

Конная разведка отдыхала на окраине, там, где за железнодорожным полотном в густых фруктовых садах прятались маленькие домики.

Бойцы вычистили коней, пообедали и группами развалились на бурках и попонах в тени деревьев.

Андрею не спалось. Побродив по саду, он вышел на улицу, сел на крылечко, задумался.

Из соседнего двора вышел Лука Чеснок.

— Что, не спится, Андрей?

— Не спится.

Чеснок сел на ступеньки в ногах у Андрея, вытащил из кармана шаровар кисет и стал ловко одной рукой свертывать цигарку.

По дороге от города заклубилась пыль.

— Гляди, Андрей, — должно, нарочный из штаба метется.

Ординарец, осаживая взмыленного коня, подал Андрею конверт.

Андрей, прочитав письмо, нехотя поднялся:

— Надо ехать. Зовут в штаб.

В большой комнате штаба шло совещание комсостава. Батурин, увидев вошедшего Андрея, поднялся из–за стола и, взяв его под руку, вывел в коридор.

— Вот что, товарищ Семенной! Надо, чтобы ты прощупал дорогу на Успенку.

Андрей замялся.

— Ты что, болен? Или в сотне что случилось? — заметил Батурин смущение Андрея.

— Нет, я ничего… только вот просьба есть к вам.

— Ну что ж, говори, чего хочешь?

— Разрешите жену разыскать.

— Жену? Где ж ты ее потерял? — улыбнулся Батурин.

И Андрей, волнуясь, рассказал ему про свою встречу с Мариной и про то, как она, думая, что он перешел к белым, обстреляла его из пулемета.

— Ну, а после ты ее не искал?