Пути-дороги

Отдаю себе отчет, что, находись в России, вероятно, стал бы убеждать, но в данном случае все сложнее. Если ребенок, не дай бог, умрет, а вероятность данного исхода высока, то последствия не могу предсказать. Может разразиться величайший скандал с непредсказуемыми действиями.

– Говори, – попросил Карл.

– Организм слишком ослаблен, болезнь явно берет верх, уже наступило беспамятство, температура… – сказал я, но дед девочки меня оборвал:

– Это я и сам вижу! Почему ты боишься ей помочь?!

– Нет уверенности, что выживет, – честно ответил я. – Не факт, что лекарство успеет помочь, да и в любом случае Анни пройдет по краю. И, хочу быть честен, наш препарат не проверялся против данного заболевания. Нет, помочь он должен, но рассчитать дозировку, – взял паузу, – очень сложно. Однако, на мой взгляд, это единственный шанс, примерно один из сотни, а то и тысячи. Немного внушает оптимизм, что организм девочки продолжает бороться, но опасаюсь, что она может впасть в кому.

– Что это означает? – нахмурившись, спросил отец девочки, вполголоса переводивший мои слова своей жене.

– Работа мозга, – мрачно ответил я.

– Иван, ты уверен, что нет других вариантов? – спросил Карл и нервно заходил по комнате.

Дед подошел к окну, вернулся к кровати ребенка, дрожащей рукой погладил ту по головке и чуть ли не со слезами в голосе попросил:

– Прошу, помоги ей!

– Мне необходима бумага, что вы согласны на лечение, отдаете себе полный отчет, что исход может оказаться любым, – твердо сказал я.

– Будет тебе бумага! – кивнул Карл, а потом посмотрел на своего помощника: – Гюнтер, немедленно подготовь документ и привези нотариуса.

– Гм, господа, католическая церковь данный документ может заверить, да и статус адвоката с меня никто не снимал, а прихожан случается защищать и в различных инстанциях, – неожиданно сказал священнослужитель.

– Гюнтер, готовь бумаги, – вновь повторил Карл, а потом на меня посмотрел: – Не тяните, приступайте.

Ждать документов не стал, хотя, наверное, и следовало, но счет времени может идти на минуты. Прикинув вес и возраст маленькой пациентки, решил ввести четверть от дозировки, которую давали взрослым пациентам. Увы, в данном случае и это слишком рискованно, и даже нельзя ориентироваться на Сережу Потоцкого, которого лечили от пневмонии. Мальчик был не так сильно истощен и измотан болезнью, хотя тоже находился на грани. В последний момент решил еще уменьшить дозу лекарства. Приготовил раствор и набрал портейницелит в шприц. Краем глаза увидел, что Карл медицинским прибором заинтересовался, он хотел что-то спросить, но в последний момент промолчал. Укол девочке сделал, а сам задумался, что такая дозировка и способ введения могут начать действовать не скоро. Стоит ли надеяться на положительный результат или поставить капельницу? Инфузионная система у меня с собой, взял, чтобы показать господину Рентгену наши новинки. Но внутривенно опять как-то нужно рассчитать дозировку, а на глаз этого делать нельзя. Попросил лист бумаги и карандаш, принялся производить расчеты, решив, что если через пару часов не увижу улучшения, то попытаюсь.

Гюнтер со священником пришли с бумагами, родители девочки и дед их подписали и передали мне. На самом деле прекрасно понимаю, что это слабое утешение, если ребенок не выживет, да и защита так себе, но хоть что-то. Кстати, почему-то не возник вопрос о стоимости лечения, хотя в данной ситуации лучше иметь обязанного человека. Помощник Карла увел священнослужителя, Карл выгнал и родителей, которые не сразу озаботились резким ухудшением здоровья девочки. По словам деда, с Анни полдня занимались, после чего ее потащили на какой-то прием, а оттуда уже принесли без сил и с высокой температурой. Эх, надеюсь, детей там немного девочка встретила, а то ее заболевание легко передастся другим. Черт, а сам-то я переболел этой хворью? Нет, насколько знаю, в моем мире ко мне такая болячка прицепилась, но сейчас-то тело другое! Хрен его знает, что в детстве сельский паренек перенес. Ничего, если симптомы болезни почувствую, то у меня есть чем себя излечить… надеюсь.

– Иван, поужинать не хотите? – спросил Карл, который сидел в кресле и не сводил глаз с внучки.

А вот ожидаемого улучшения незаметно. Жар не спадает, хотя и прошло уже два часа после укола антибиотика.

– Если только что-то перекусить, – отвечаю, раздумывая над дальнейшими шагами, и прихожу к выводу, что внутривенно лекарство помощь окажет быстрее и надежнее: слишком запущена болезнь.

– Пойдем в столовую или… – Карл посмотрел на меня.

– Успеем, – качнул я головой. – Хочу покурить и поразмыслить. Где это можно сделать?

– Скажу, и пепельницу принесут, – поднялся дед с кресла.

– Ну не в этой же комнате, – встал я вслед за ним. – Анни и так тяжело приходится, не стоит ей отравленным воздухом дышать.

Мы вышли, и Карл завел меня в соседнюю комнату, предоставив в качестве пепельницы обычный бокал. Пару папирос искурив и еще раз перепроверив свои расчеты, решился я на внутривенное введение лекарства. Об этом сказал деду, предупредив, что это последнее, что могу сделать.