Пути-дороги

– Так ты рад или в печали, друг мой? – задал вор своему подручному вопрос.

Тот на Анзора покосился и буркнул:

– Она очень страстная, требовательная и ненасытная.

– И? – дуэтом поинтересовались мы с вором.

– В ближайшие дни мне дамского общества не потребуется, выжала меня словно мокрую тряпку, а потом еще пару раз, – ответил тот. – А вот после можно и поразмышлять на эту тему.

Ну, это он так думает, но мы-то с Анзором над ним подтрунивать еще долго будем.

Абраму наша встреча не пришлась по душе. Ну а кто бы обрадовался, когда в номер входит парочка людей бандитского вида и отрывает от сладкой дамы в момент соития? Его вежливо попросили одеться и спуститься вниз, где мы дожидаемся. По словам парней, Десмонд проявила благоразумие и велела ученому права не качать, не сопротивляться и слушаться, хотя сама в первый момент и выхватила дамский пистолетик, но палить не стала. Возможно, из-за упоминания моего имени, а может, и прикинула, что шансов против троих парней у нее нет.

– Абрам Федорович, ты не серчай, – улыбнулся я, – но у нас очень мало времени. С господином Рентгеном встретимся, ты выступишь в роли переводчика, за работу и беспокойство отдельно заплачу.

– Иван Макарович, – поправляя шляпу, не скрывая раздражения, сказал Абрам, – ваши методы вызывают сомнения в дальнейшем сотрудничестве.

– Это он зубки показывает? – прищурился Анзор.

– Спокойно, – протянул я руку в сторону вора, который резко развернулся на своем сиденье и уставился на сидящего ученого, – все в норме. Абрам Федорович, объяснять долго, но ситуация сложная. К темным делам не имею отношения, но разнарядка на мой арест пришла из Берлина, несмотря на мой дипломатический паспорт.

– С трудом верится, когда вокруг такое окружение, – поджав губы, упрямо ответил ученый.

– С господином Анзором знаком давно, помогли ему излечиться от сепсиса и аппендикс вырезали одновременно. Он мне и профессору Портейгу помогает в силу своих возможностей, но я его не просил, – приоткрыл я наши взаимоотношения с вором, пытаясь объяснить происходящее.

– А еще на господина Чуркова работает одна дама, не желающая дать окончательный ответ на мои ухаживания, – буркнул Анзор.

Мы помолчали, Абрам, успокоившись, согласился помочь, и Жало тронул автомобиль к дому профессора Рентгена. К сожалению, прийти к ученому домой и переговорить в спокойной обстановке никак нельзя. О цели моего визита в Мюнхен известно, и полиция крутится поблизости. А если верить Анзору, то в округе сосредоточено до двадцати полицейских. Тем не менее, когда нужный мне человек вышел из дома, возле него остановился извозчик, и ученому ничего не оставалось, как сесть внутрь (под дулом нагана не станешь громко права качать). Возница свое дело знает, он должен от полицейских оторваться на раз, правя какими-то переулками и дворами. Мы же, видя, что полицейские находятся в замешательстве и толком не смогли осуществить преследование, медленно направились к условленному заранее месту.

На набережной реки Изар и состоялась наша встреча. На вид ученому лет шестьдесят, высокий лоб и длинная борода, завидев выходящего из автомобиля своего ассистента, он изумленно вскрикнул, а я же сказал:

– Господин Вильгельм, прошу простить за доставленные неудобства, но у меня не оказалось другого выхода. Мы с вами переписывались, я Чурков Иван Макарович, а Абрама Федоровича привлек в качестве переводчика и, признаюсь, желания его не спрашивал.

Рентген сделал пару шагов взад-вперед, не отвечая на перевод Иоффе. Ученый что-то осмысливал и хмурился, но вот он пожал плечами и спросил:

– Не могу понять – для чего все это? Могли бы спокойно все обсудить в институте!

– Я посещал его вчера и даже видел в действии вашу установку, господин Иоффе продемонстрировал ее на одной моей знакомой, которой требуется помощь. А чуть позже оказалось, что полиция моей персоной заинтересовалась и имеет приказ препроводить в Берлин. Не переговорив с вами и не решив определенных вопросов, у меня нет желания подчиняться каким-то глупым приказам, – ответил я.

– И чего же вы хотите? – поинтересовался профессор.

– Присядем? – предложил я, кивнув в сторону лавочек, стоящих у воды.

– Почему бы и нет, – согласился тот, а потом указал в сторону своего помощника: – Абрам, ты прогуляйся, мы с господином Чурковым сможем изъясниться, это с чтением русского у меня возникают определенные проблемы. Очень уж грамматика и орфография странная, имеющая нюансы при переводе.

Иоффе молча кивнул и отправился в автомобиль. Нет, Вильгельм говорил по-русски плохо, над фразами долго думал, но понять мы действительно друг друга могли. Разместившись на лавочке, смотрели на воду и курили, собираясь с мыслями.

– Предлагаю вам отправиться в Москву и продолжить работу в моей компании. Средства, материалы – выделю, в разумных пределах, – сказал я.