Пути-дороги. Новая жизнь

– Деда, я так рада за вас, – я улыбнулась, хотя на сердце стало больно. Одно дело знать, что дед уедет когда-нибудь, и совсем другое, если он уже почти уехал. – Но рассказывай по порядку, – шмыгнула я носом. Почему-то на глазах стало мокро.

– Да, чего рассказывать, – дед усадил меня на диван, – вышли мы с Тирной в Нулопе. Ничего в нем и за два десятка лет не изменилось, все как всегда. Место заняли, ярмарку отстояли. Торговля не ахти… Этот только приходил… как его… повар мэрский…

– Господин Фаций? – подсказала я.

– Он самый, – кивнул дед, – как увидел сыры веганские, так сразу на все хотел лапу наложить. Так я ему и сказал, мол, цена будет гораздо больше, чем ты у Лолы покупал. Ты ж врал внучке моей, за медянку покупал, а сам за серебрянку эльфякам сбагривал. В общем, отшил я господина этого. Ушел он, кричал, что с ним ссориться нельзя, а то жизни не будет, не сможем в Нулопе торговать.

Дед вздохнул… Мне показалось, что не все он рассказал, не захотел расстраивать.

– В общем, – продолжал дед, подтверждая мои догадки, – стража к нам пришла, идите, говорят, по-добру, по-здорову, пока не выгнали. Делать нечего, ушли мы из Нулопа несолоно хлебавши. Решил я ближе к эльфякской границе перебираться и поехал в Большую речку. Через пару дней как раз ярмарка там должна была быть. Надеялся, что от эльфяков тоже приедут. И оказался прав. Все сыра за один день продал. И велели еще везти, мол, сколь не привезешь, все заберем.

Дед снова вздохнул. Я молчала, ждала.

– А на обратном пути в Выселки заглянули… а там, Лола, печка так и стоит… а вокруг одни головешки валяются. И подумали мы с Тирной, а чего тянуть-то? Все равно же хотели в Выселках селиться… Вот и взялись… Всей деревней нам чистить помогали. Все угли выгребли. Остатки доломали. Мы думали оба сюда вернуться, да Аништа Тирну к себе пригласила. Ретта-то съехала от них…

– К Яволку? – сердце резанула острая боль.

– В дом старосты, – кивнул со вздохом дед, – ох, уж и сошлись две стервы: Ретта да Олгана-старостиха… Спелись. Вся деревня от них воет… А Яволк не вернулся еще, и весточки от него почитай так нет. Но слухи по деревне ходят, что совсем сгинул. Реттку уже за глаза вдовой соломенной кличут…

Сгинул… я всхлипнула, слезы сами катились по щекам, а в груди горело огнем… сгинул..

– Ох, внучка, – дед прижал меня к себе, – не стоит он слез твоих, Лола. Ох, и не стоит…

Глава 22

Весь день все валилось из рук. Я не могла ни есть, ни пить. Перед глазами вставали те самые счастливые моменты в моей жизни, когда мы были вместе. В груди жгло от боли, на глазах стояли слезы. Я старалась не показывать, как мне плохо, но ничего не получалось. Я старалась вспоминать, как Яволк меня предал, как кинулся с мечом на моего сына, но это воспоминание вызывало совсем не те чувства, которые должно было бы вызывать.

Домочадцы ходили вокруг меня тихо, стараясь не мешать, дать время пережить острую боль от потери любимого мужчины.

Я верила, что он жив. Но раз Ретта переехала в дом старосты, как невеста Яволка… значит бесполезно делать вид, что между ними ничего нет или не будет. Для деревни это очень серьезный шаг. Теперь Яволк не отвертится от женитьбы.

К ужину вернулся из дворца Петька. И я видела, как улыбка исчезла с лица моего сына, когда он увидел меня, замершую с ножом на куском сыра, которые надо было нарезать на стол. Алгана с Залерой отправили меня домой, потому что к вечеру я совсем не могла ничего делать. Сидела, замерев, под коровой с подойником, как будто бы забыла, для чего я, вообще, к ней пришла.

– Мам, – обнял он меня, делясь теплом любви, – ты чего? Ну, наплюй ты на него. А то ишь нашелся какой прынц… ты тут страдаешь, а он про тебя и думать забыл.

Петькино сочувствие, его по-детски жестокие слова пробили брешь в стене, которую я возвела в своем сердце. Я длинно всхлипнула, выронила нож и больше не могла сдерживать слезы, они катились по моим щекам и капали на сыр, на стол и на пол…

– Мам, прости! – ахнул Петька. Он растерянно взглянул меня, думая, что это он виноват в моих слезах, – прости, мам…

Он довел меня до дивана, притащил стакан воды, а я все никак не могла остановиться и перестать плакать. И даже не заметила, как мальчишка исчез, уходя в портал. И через пару минут вернулся обратно с Лексом.

– Лола, – маг присел рядом, обнимая меня и подставляя свое плечо для слез, – тише, не пугай сына. У тебя все будет хорошо…

Он гладил меня по спине, плечам, волосам, целовал в макушку, шептал что-то успокаивающее, говорил о том, какая я хорошая, и Яволк идиот, раз променял меня на какую-то девицу. Он говорил-говорил… и я успокаивалась, отогреваясь в объятиях Лекса.

Как так получилось, что он поцеловал меня, я не знаю. Но я не оттолкнула мага, наоборот. Ответила на его поцелуй.

Все чувства к Яволку смыло слезами. И в сердце царила пугающая пустота, которую и заполнил поцелуй Лекса.

– Лола, – прошептал он в мои губы, – прости…

И попытался отстраниться. Уйти и бросить меня снова. Как Яволк…

– Нет, – всхлипнула я, – не уходи. Пожалуйста…