Пути. Дороги. Встречи

— Верно, верно! — остановил мою прыть в желании показать свои знания дядя Ёша. — Я вижу, ты с теорией Бориса Фёдоровича знаком… И знаешь, что собой представляют диффузники… Что они иногда бывают хуже демонических личностей. Именно так я называю хищные виды. Потому что они намного опаснее львов и тигров.

— Как это? — удивился я.

— Да так! — резко сказал антрополог. — Диффузники по своей природе всегда стремятся походить на демонических, падать вниз намного проще… Поэтому они и недолюбливают неантропов, людей с глубоким чувством справедливости, долга, сострадания, любви и чести. И получается, что «поршневские неантропы» вынуждены противостоять двум хищным человеческим видам и одному нехищному… А теперь давай разберёмся: кто же такие неантропы? Поршнев считал, что неантропы — нарождающийся новый вид человека. Но, по моим убеждениям, это не так. Неантропы — не новый вид, а, наоборот, чудом уцелевший старый. Причём в «поршневское понятие — неантроп» входят все три высших древних забытых сословия. Есть неантропы-труженики, есть воины или управленцы, есть и стратеги-жрецы. Я несколько раз пытался указать Борису Фёдоровичу на неоднородность неаитропа. Но кто я для него был? Еврей — демоническая личность, суггестр. Поэтому он от меня отмахивался как от назойливой мухи… К тому же Поршнев слыл ярым дарвинистом. Опираясь на теорию Дарвина, он и развил свои представления. По его мнению, людоеды-адельтофаги со временем превратились в суперанималов и суггестров. А то, что неандертальцы и питекантропы пожирали друг друга и активно смешивались с нашим видом, Борис Фёдорович так и не признал. Ему было проще придумать новую теорию, чем заметить очевидное. Ну, теперь ты меня понял?

— Признаться, нет! — растерялся я. — Не пойму, куда ты клонишь?

— Подожди немного, сейчас всё поймёшь, — поднял ладонь антрополог. — Дело в том, что я со своей стороны провёл исследования «поршневских неантропов». И понял, что, как правило, все они представляют собой чистокровных русичей, древнюю расу бореалов без каких-либо посторонних генетических примесей. И разделяются по шкале духовности, как я уже говорил, на три группы — три сословия. Конечно, фенотип и генотип далеко не всегда между собой связаны. Но у вас, русичей, такая связь явно прослеживается. Это и есть чистопородность, когда внешнее соответствует внутреннему. Среди чистокровных русичей теоретически тоже должны попадаться демонические личности… Но я, признаться, таких не встретил… Теперь-то ты меня понял? — посмотрел на меня дядя Ёша с надеждой.

— Не совсем, — честно признался я.

— Тут всё просто: мы все, кто считаем себя русскими, кто принял духовные ценности русичей-ориан, по сути, являемся в наше жестокое время самыми настоящими диффузниками. Фактически людьми перекати-поле. И нам, если уж мы осознали себя русским народом, надо не копировать демонических героев Запада, а стремиться к тем, кто к нам ближе и по генофонду и духу. Кто, по сути, являются нашими духовными лидерами, не «врагом», надоедливым моралистом и учителями ненужной никому духовности, а теми, за кем следует идти, кому можно верить и от кого надо очень многое почерпнуть. Русские диффузники должны научиться видеть в подлинно русском человеке, или русиче, те великие духовные ценности, без которых будущее человечества просто не состоится. Это чувство справедливости, сострадания, чувство меры, любви к ближнему, безразличие к материальному и власти… Просто я мечтаю о духовном родстве наших российских обывателей-диффузников с теми чудом уцелевшими ариями-русичами, которых академик Поршнев назвал неантропами. Как видишь, речь идёт не о разделении, Гера, а о глубинной связи всего нашего русского родного, высокого и светлого.

На минуту учитель истории замолчал. Под впечатлением от услышанного, молчал и я. Что было говорить? Антрополог оказался ещё и мечтателем. Хорошо это или плохо? Наверное, хорошо.

«Мечтать не вредно», — вспомнил я бабушкино высказывание.

— Ты вот что, дядя Ёша, — прервал я молчание. — Расскажи-ка мне лучше о той оккультной борьбе, которая, по твоему мнению, закончилась победой саамских шаманов. Победой над теми, кто пытался продать Кольский полуостров Западу.

— Это-то мне тебе и надо рассказать, — оживился историк. — Но ты меня своими вопросами постоянно отвлекаешь…

— Честное слово, больше не буду, — поклялся я.

Глава 3. Первый рассказ дяди Ёши

— Тогда слушай и не перебивай, — с напускной строгостью сказал учитель истории. — А для удобства пойдём в мой кабинет. Там под рукой нужные нам книги да и в креслах сидеть удобнее…

Мы вошли в комнату, которую дядя Ёша называл своим кабинетом, и уселись в глубокие удобные кресла.