Пути. Дороги. Встречи

— Вот и всё наше мужское право. Древний дедовский закон. Но о нём в миру не знают. Там считают наших мужчин с сексуальными отклонениями… Для чего я тебе это говорю? Для того, чтобы ты, всё что мы тебе покажем, хранил от потомков христиан в глубокой тайне. О нас говорят: «Живут в лесу и молятся колесу». Это уже плохо! Могут догадаться, что речь идёт не о колесе, а о чём-то другом.

На несколько секунд Добран Глебыч замолчал. Потом, очевидно, собравшись с мыслями, спросил:

— Ты заметил, что физически мы несколько отличаемся от потомков новгородцев?

— Конечно, заметил, — оживился я. — Ваши женщины по своему совершенству, не красоте, а именно совершенству, что, пожалуй, выше понятия «красивое», вообще не имеют себе равных! Да и мужчины, я вижу, им под стать.

— Знаешь, почему это?

— Могу только догадываться. В вашем обществе до сих пор не остановился процесс духовной эволюции.

— Вот именно! Ты попал в точку, — улыбнулся Добран Глебыч. — Наше маленькое единство самодостаточно. Деньги для нас всего лишь полезный инструмент, не более. Специально добычей денег, как все в этом безумном мире, мы не заняты. Наше сознание не парализовано погоней за материальными ценностями. Мы все: и мужчины, и женщины — равнодушны к золоту, городским благоустроенным каменным ящикам, которые зовутся квартирами, к ненужным в наших условиях машинам. Мы берём из цивилизации только то, что нам подходит. Всё полезное. Заметил, у нас даже телевизоров в хатах нет! Хотя ретранслятор рядом. Зато проигрыватели в каждом доме и пластинок с хорошей музыкой тысячи.

— А какую музыку вы считаете хорошей? — спросил я.

— Прежде всего, народную. И не важно какого народа. Конечно стараемся слушать музыку свою. Но также любим немецкую народную музыку, итальянскую, французскую, испанскую, обожаем слушать песни балканских славян.

— Как я понял, в основном, вам нравится народная музыка потомков ариев, — перебил я рассказчика.

— Так оно и есть. Она нашим сердцам более понятна. Но мы любим и классическую музыку и признаём жизнеутверждающую эстрадную. Но я тебе не объяснил наш феномен. Помнишь, закон Мироздания: что внизу, то и вверху, что внутри, то и снаружи?

— Помню, — не понял я, куда клонит старейшина.

— А раз помнишь, то нетрудно догадаться, почему мы, «молящиеся колесу», физически отличаемся от остальных русских. Раз у нас с головой всё в порядке, то и с телом проблем нет. Ты встретил всего ничего. На Коляду увидишь всё наше здешнее общество. На самом деле люди другие.

— Наверное, влияют ещё и полигамные отношения? Ваши женщины выбирают красивых, духовных мужчин с хорошей наследственностью, — спросил я Добрана Глебыча.

— Конечно, влияют. Но корень в другом: во внутреннем мире человека. Закон, что внутри, то и снаружи — очень серьёзный. Посмотри, как вырождается городское население России. Психический дегенеративный комплекс, отражаясь на физическом теле, превращает его в уродливое лишённое всяких пропорций месиво из кривых костей, ущербной плоти и жира. Идёшь по городу — на людей смотреть неприятно. Вокруг тебя вышагивают одни уроды. Не мужчины и не женщины, а что-то среднее. У парней плечи узкие, зады как у женщины отвислые и широкие. Ноги кривые короткие, а руки наоборот длинные. А женщины во что превратились! Редко увидишь более менее пропорционально сложенную: либо кривоногие, худосочные, обтянутые кожей скелеты, ни груди, ни бёдер, ни лица. Такие часто бывают с длинными и грубыми мужскими физиономиями. Добавь ещё тупой эгоистичный высокомерный взгляд. Либо контингент, противоположный первому: это обросшие толстым жировым слоем туши. У них огромные отвисшие животы, уродливые короткие ноги и жирные тупые лица. Да что я тебе рассказываю, ты же ведь и сам всё это наблюдаешь и не один год, — спохватился мезенский философ. — Обидно, что люди не понимают, что с ними происходит и почему. До них не доходит, что все беды от неправильной жизненной ориентации. И деньги, и вещи должны быть для людей, а не люди для них. Вот к чему ведёт полная материализация сознания. К духовной смерти. Если началось разрушение физического тела, то это уже конец. Оно разрушается последним. Раньше дегенеративные процессы, идущие в наших городах, тормозились притоком сельского населения. Как ни крути, в деревнях люди другие. Но в наше послеперестроечное время, в связи с гибелью русской деревни, этот поток иссяк. И процесс деградации теперь, идёт семимильными шагами. Но нас занесло на другую тему, — грустно улыбнулся Добран Глебыч. — Говорили о северных родах, а закончили дегенеративными процессами, которые царствуют в нашем российской обществе.

— Это одна тема, — заметил я. — И я рад, что мы её немного коснулись. Я получаю от тебя разносторонний, многогранный ответ, что нас всех ждёт. Ты, как я понимаю, всё пытаешься ответить на мой вопрос.

— Сам того не желаю, но пытаюсь и ещё до конца не ответил.

— Неужели, есть что-то ещё, чего я не знаю?