Пути народов

Итак, племя — своеобразная сверхсемья. Но ведь племя может насчитывать и десятки тысяч человек. Не слишком ли много для семьи, даже с приставкой «сверх»? Нет. Общность людей можно считать единым племенем, пока его члены помнят о своем родстве и даже знают в каждом случае степень этого родства. Задача, надо сказать, нелегкая. Один из специалистов, изучающих системы родства у австралийских аборигенов, сказал как-то в отчаянии, что запомнить все это, как ему кажется, невозможно. И тут же признал, что коренной австралиец, талантливый или довольно тупой, любознательный или равнодушный ко всему новому, старый или совсем юный, словом, каждый коренной австралиец прекрасно представляет себе свои родственные отношения не только с каждым членом собственного племени, но и с людьми ряда близких племен.

Племя может, как у большинства австралийцев, обходиться без постоянных руководителей.

Зато в Америке в каждом индейском племени есть и вожди и племенной совет. Кто же стоит тут у власти? Само прижившееся и в речи и в научных трудах название руководителей племени дает ответ на этот вопрос. Ученые говорят о главах родов, называя их старейшинами. В племенной совет входят старшие из каждого рода. Возраст и сила дают власть.

Я надеюсь, если вы еще не читали романа Фенимора Купера «Последний из могикан», так, уж наверное, скоро прочтете. Поэтому вспомните или вообразите себе описанную там сцену в селении делаваров, в момент, когда им предстоит решать сложные вопросы, связанные с политикой племени по отношению к более сильным соседям: англичанам, французам, ирокезам. Кто решает эти вопросы?

«Когда возбуждение несколько улеглось, старики решили серьезно обдумать, чего требовали честь и безопасность их племени в таких щекотливых и затруднительных обстоятельствах».

Обратите внимание — старики! Если само звание старейшин, особенно в племенах, где уже идет классовое расслоение общества, может быть в какой-то степени условным, обозначая просто наиболее авторитетных людей, то старик — это старый человек. Старый — значит, опытный.

Решение племенного совета подлежит, так сказать, утверждению племенным собранием, в котором принимают участие все взрослые мужчины племени. Но и тут: «Только старейшие и опытнейшие имели право изложить перед собранием предмет обсуждения. Пока один из таких людей не выразит желания говорить, никакие воинские подвиги, природные таланты, ораторский дар не оправдали бы юношу, решившегося прервать молчание».

Разумеется, я цитирую Купера не для того, чтобы опереться на авторитет приключенческого романа; те же самые факты могла сообщить и цитата из научного труда; но там, где научный труд и приключенческий роман друг другу не противоречат, цитировать приятнее роман — и читать, наверное, тоже.

А в конце обсуждения, когда все решения уже приняты, появляется патриарх племени, бесконечно дряхлый старик Таманунд, легко вспоминающий события столетней давности, но затрудняющийся что-то сказать о недавнем прошлом. Его-то суждение, перекраивающее выводы племенного собрания, и принимается в конечном счете к исполнению.

Правда, тут Купер, вероятно, преувеличил. Уважение к столь глубокой старости совсем не обязательно ведет к беспрекословному подчинению. Кроме того, Купер рассказал нам и о другой стороне дела, показал, что власть принадлежит у делаваров уже не одним лишь старикам. В одном из своих пленников делавары неожиданно узнают — по татуировке — члена знатнейшего рода из родственного делаварам племени могикан. Ункас, сын Чингачгука, последний из могикан (по Куперу), еще юноша; но старейшина среди старейшин, Таманунд, говорит о том, что теперь есть кому занять место Таманунда в совете. Ункасу права на власть дает уже не возраст, а знатность.

Во многих индейских племенах, хотя и не во всех, к приходу европейцев уже началось расслоение общества, были роды более и менее знатные, да и в роду могла быть собственная «внутренняя» знать, наделенная особыми правами. Знатность — качество, только по наследству и передающееся. Появление наследственной племенной знати было признаком того, что племя вскоре должно потерять черты сходства с разросшейся семьей.

К родовой знати принадлежал обычно и военный вождь, который назначался в случае войны племенным советом. Затем племенной совет, нередко на все время военных действий, отстранялся от власти.

С течением времени вождь и собиравшаяся вокруг него дружина приобретают и в мирное время все большую самостоятельность по отношению к совету и все большую власть в племени. В удачных походах они добывают богатства, которые закрепляют имущественное расслоение среди племени. Каждый род постепенно начинает состоять не столько из глав больших семей и членов этих семей, сколько из хозяев и слуг, кредиторов и должников, рабовладельцев и рабов.