Пути народов

Не правда ли, это многое объясняет в относительной легкости, с которой сдвигались с места древние племена в поисках лучших — или хотя бы не худших — мест на лице земли.

Что касается причин переселений, то точно установить их удается далеко не всегда.

Как всякая настоящая наука, история способна дать ответы далеко не на все возможные вопросы.

Писателю Юрию Трифонову (или герою его рассказа «Ветер») довелось побывать в Монголии. Он пишет: «Мы говорим о движении, которое зародилось когда-то на этих буграх. Однажды содрогнулся мир. Но тут загадка. Что двигало? Зачем было нужно идти куда-то так далеко? Ведь я летел на „Ил-18“ целых девять часов с пересадкой в Иркутске. Этакая далища. Земля? Рабы? Женщины? Золото? Но земли хватало. Рабство было неведомо. Женщин ценили мало, гораздо больше — коней. А чужое богатство, где оно? Куда делось? Где города, храмы, статуи, где клады разбойного золота? Нет ничего, кроме сопок в жесткой траве и степных коршунов… стерегущих жалкую добычу.

— Чтобы это понять, — говорит мой спутник, — надо иметь в виду религию древних монголов: культ предков. „Кун“ — по-монгольски „человек“. По мнению старика — а он кое-что понимает в этих делах, он поэт и историк, — гунны (хунну, кун) были предками монголов, и они дали знак, зов оттуда, куда их забросило волной. Движение было ответом на зов. Мертвые призывают, и живые идут. Но мглист и глубок колодец, нету дна, гаснет эхо. Кто были предки предков и на чей зов откликнулись гунны?»

Да, прав советский писатель (или герой, от лица которого ведется рассказ), а не его спутник, который, видно, все-таки гораздо более поэт, чем историк.

Против его предположений даже то обстоятельство, что вряд ли гунны были предками монголов: те и другие происходили из одних и тех же степей, но гунны, как полагают, говорили на тюркском языке, отдаленно родственном монгольскому, но, однако, не его прародителе.

И расстояние во времени между гуннами и монголами огромно: больше десяти веков. В этом промежутке степи Монголии и Алтая породили других грозных завоевателей.

Жужани, предполагаемые предки авар-обров. Затем тюркюты, ставшие хозяевами массива земель, сравнимого по размерам с Римской империей. Тюркюты были в конце концов разбиты уйгурами. Сейчас это имя носит небольшой народ, живущий в советской Средней Азии и Западном Китае. А уйгуры-предки создали на короткое время великую державу, влияние которой распространялось на востоке до Тихого океана, а на западе до центра Европы. Уйгурское государство рухнуло, и в этом большую роль сыграли племена кыргызов, живших на Алтае в верховьях Енисея. (До сих пор спорят ученые, являются ли современные киргизы, один из советских народов, прямыми потомками этих кыргызов или только их родственниками и «однофамильцами»).

И на кыргызов тоже нашлась напасть. Да, через каждые век-два обширный район, включающий в себя Центральную и Среднюю Азию, в том числе Монголию и Алтай, когда-то рассылал в разные стороны племена. И встает все тот же проклятый вопрос: почему? зачем? Почему и зачем поднимается со своих мест самый первый переселяющийся народ, почему вздымается первая волна, открывающая собой целую гряду валов?

Дальше-то, на первый взгляд, все можно объяснить тем же простым законом, по которому достаточно щелкнуть по одной из поставленных в ряд близко друг к другу костяшек домино, чтобы она, падая, сбила следующую, та — третью и так далее.

Движение так часто начиналось отсюда, что Алтай и Монголию высокопарно называли «землей, откуда выходят завоеватели».

И именно над загадкой этого размышляет не первое поколение историков, этнографов, востоковедов.

Хотят привлечь для объяснения этого периодические изменения климата. Сначала казалось естественным примерно такое представление. В степи приходит засуха, гибнет скот, начинается голод. Ханы, подтянувшие животы, собирают своих и вовсе отощавших воинов и кидаются на более счастливые земли.

Но историки, географы и климатологи показали, что, например, как раз в XII веке, веке начала монгольских завоеваний, не было в Монголии засух. Наоборот, в монгольских степях наступил период климатического оптимума. Пышно росла трава, множились и жирели овцы, сытно ели ханы, кое-как отъедались пастухи. Сильнее стали монголы, почувствовали свою силу, огляделись… От богатства, а не от бедности, от сытости, а не от голода, выходит, кинулись монголы на все стороны света.

Это — закон?

Нет! С гуннами, например, было иначе. Этих будущих повелителей полумира в почти кругосветный поход отправило, как я уже говорил, поражение.

На конец первого тысячелетия до нашей эры приходится один из периодов усиления Китая. Китай потеснил гуннов, закрыл свои границы для их набегов, стал угрожать их самостоятельности.