Пути стражей (СИ)

   Морриган вновь попыталась выдернуть из оскверненного мяса свои руки. Подгоняемая страхом, она рвалась прочь, однако, ее рывки, казалось, лишь еще туже затягивали путы. Через какое-то время пленница сдалась, опустив голову и сотрясаясь от беззвучного плача. Впервые в жизни она была напугана, и не просто напугана - черный ужас леденил ее грудь жутью, беспроглядной, как темнота оскверненной пещеры. Молодая ведьма не знала, зачем она здесь, но было понятно, что то, что ее ждало впереди, не сулило ничего хорошего. Близость чудовища наводило лишь на одну мысль - этой твари был нужен корм, а корм лучше всего было подавать свежим.

   Откуда-то от стены совсем рядом с ней отделилось нечто, в чем вздрогнувшая от нового испуга магиня признала низкорослую гномью фигуру. Когда то и дело приседавший возле мясных наростов некто приблизился, Морриган смогла убедиться, что не ошиблась. Перед ней стояла молодая крупноносая гномка с цветущими по всему телу многочисленными и обширными пятнами скверны. Ее немытое обнаженное тело было дрябло, а оттопыренный живот кожаной тряпкой висел почти до колен. Кубло спутанных, грязных волос казалось совершенно седым.

   Ведьма не ожидала, что с ней заговорят, однако, гномка-вурдалак, склонив голову набок, внезапно глухим и дребезжащим голосом исторгла из себя вполне разумное слово.

   - Проснулась? Земная... красота...

   Усилием воли Морриган вернула себе здравомыслие и холодность рассудка. Осознание того, что в лице женщины-вурдалака, быть может, стояла единственная надежда на спасение, придало ей сил. Нужно было лишь правильно воспользоваться им до того, как вернутся порождения тьмы. Что-то подсказывало ей, что времени у нее было все меньше.

   - Очнулась я, да. Не скажешь, что за место это?

   К удивлению, лицо гномки расплылось в улыбке, гадкой, из-за отсутствия многих зубов и похожих на два куска сырого мяса, больших серых губ.

   - Говорит! Жаль, недолго... Но хоть так! Хоть так...

   - Что это за место? - раздельно и четко повторила Морриган, и тут же понизила голос, устрашившись, что спящее чудище может услышать и проснуться.

   Рыхлая гномка подошла ближе и погладила пленницу по мокрым волосам. На несколько мгновений лицо ее сделалось благоговейным, точно от прикосновения к святыне.

   - Красота... земная... жаль, недолго... очень жаль.

   - Чего жаль тебе? - гася в себе раздражение, спросила Морриган. Рука гномки продолжала поглаживать ее, но ведьма терпела, раздумывая над тем, как уговорить утратившую разум оскверненную женщину ослабить хотя бы часть перетягивавших ее руки мяса и жил.

   - Жаль... красоты, - широкая липкая ладонь гладила уже плечо Морриган, перебирая ее волосы между пальцев. - Испортят они... испортят такую красоту.

   - Что говоришь ты? Кто они? Порождения тьмы?

   - Да-да, они. Они, порождения. Они мерзкие твари, и хозяева... Надо служить... надо слушать... слушаться. Не слушаться - нельзя. Нельзя...

   Ладонь гномки коснулась груди ведьмы, и Морриган отпрянула - непроизвольно и брезгливо. Женщина-вурдалак тоже вздрогнула, отпрыгивая. Но беспокойное, ее лицо вновь приняло умиротворенное выражение.

   - Есть время, - она снова улыбнулась, складывая большие руки поверх своего отвисшего живота. - Еще есть... Мы будем говорить... Ты хочешь говорить? Да, хочешь. Потом... уже... не сможешь. Говори сейчас.

   - Распутай руки мне, - Морриган пошевелилась, стараясь через силу говорить ласково. Она уже поняла, что имеет дело с вурдалаком, чье тело смогло справиться со скверной, но разум, хотя и остался необычайно ясным, все же немало пострадал. - Больно. Портит красоту.

   Гномка запрокинула голову и хрипло захохотала. Огромная туша уродливой твари зашевелилась. Впрочем, вурдалак тут же оборвала смех.

   - О, нет, - она снова подняла руку и погладила Морриган по мокрой от слизи и испарений щеке. - Это не портит. Они - портят! Они! Да. Они придут и испортят совсем. Руки - не волнуйся. Не важно.

   Речь ее делалась как будто более связной. Она в последний раз тронула кожу кривящейся ведьмы и вздохнула.

   - Красота. Но ненадолго. Видишь, - гномка обернулась, давая пленнице посмотреть на чудовище, начинавшее ворочаться все больше, - Ларин была... красива. Тоже. Волосы... золотые... маленькая... и смех... "твой смех прекрасный, серебристый, как ручеек в ночи звучит..." Предки... Но они... испортили. Изменили ее. И твою красоту... тоже... испортят. Скоро, совсем скоро. Я, Геспит... снова останусь... одна.

   - Сказать ты хочешь, вот это раньше было человеком?

   - Гномом, - безумная Геспит, словно по мере разговора вспоминая слова, говорила все складнее и четче. - Все мы - дети Камня. И Ларин. И Геспит. И Бранка...

   - Бранка? Бранка та самая, что Совершенная из Орзаммара? Ты из дома ее?