Пути в незнаемое

Когда аэрофлотовский автобус подошел к конечной остановке, было три часа дня. Через полчаса я уже поднимался по крутым ступеням церковной лестницы. Открыв дверь лаборатории, я очень удивился: на табурете возле установки сидел Ося и смотрел в окуляр компаратора. Рядом стоял Витя и что-то регулировал, подчиняясь Осиным командам.

— Влево, — вкрадчиво говорил Ося, — еще влево, еще… еще… стоп! Записывай…

Витя что-то записал в журнал.

— Теперь поверни вправо, — командовал Ося, — замри…

Отчаявшись понять смысл происходящего, я шагнул в комнату.

— Здравствуйте, — громко сказал я.

— Здорово, здорово, — не отрываясь от микроскопа, ответил Ося, — одну минуточку, пожалуйста…

— Сейчас, Евгений Семенович, мы кончим, — извиняющимся голосом сказал Витя. — Я тут просил Иосифа Марковича помочь…

Я подошел к своему столу, поставил тяжелый портфель и опустился на стул. Только сейчас я почувствовал, как я устал. То ли от вчерашнего банкета, то ли от рева турбин «Ту-104» в голове стоял шум, и я пожалел, что не поехал сразу домой.

Подошел Витя.

— Как съездили, шеф? — спросил он со своей обычной полуизвиняющейся, полунахальной улыбкой. За неделю в моем лаборанте произошли кое-какие перемены: он осунулся, ярко-синий халат был грязен, а на локте зияла большая дыра.

— Что с тобой, Витя? — спросил я, усаживая его на соседний стул. — Почему у тебя такой вид?

— Да бросьте, шеф, вид у меня совершенно нормальный, а они все-таки двигаются… Ну и намучился я с вашим новым капилляром! Он, зараза, в старое гнездо не встает, пришлось новое делать, пока делал — два капилляра сломал, перед Васькой опять унижался… Только позавчера вставил, заполнил маслом, запустил пузырек, а он двигается, как и раньше… Вот вам и чудеса, — не без ехидства улыбнулся Витя. — Тогда я пошел к Иосифу Марковичу, и он согласился помочь. Мы сделали такое устройство из шприца с микрометрическим винтом, чтобы удерживать пузырек на месте…

Ося, улыбаясь, слушал Витин доклад и кивал своей лысиной, обрамленной рыжими волосами. Он был добрым человеком и никогда никому ни в чем не отказывал.

— Ребята, — сказал я, — поздно уже, давайте по домам.

— А вы идите, — вдруг обозлился Витя, — вы, наверно, устали там, в Москве, а я еще поработаю…

— Он каждый день торчит в лаборатории до десяти-одиннадцати часов, — вдруг сказал Ося. — Совсем свихнулся с этими пузырьками.

— Евгений Семенович, — Витя поднял на меня свои нездорово блестящие глаза, — сколько можно на этой ерунде сидеть, ведь они не должны двигаться, не должны, а мы вот уже второй месяц неизвестно какой расход мерим…

— Ладно, Витя, — примирительно сказал я, — утро вечера мудренее. Пошли домой. А тебе, Ося, — обратился я к своему другу, — большое спасибо, мы обязательно попробуем твое устройство… Чем черт не шутит? Вдруг пойдет…

Когда Ося ушел, я объяснил Вите, что весь смысл наших опытов — в точном измерении расхода, поэтому какие бы то ни было стабилизирующие приспособления нас устроить не могут.

Через несколько дней, когда мы с Витей сидели около нашей установки, полностью исчерпав все возможные объяснения бесконечного движения пузырьков в расходомере, в лабораторию заявился Валя с толстым справочником в руках. Своей характерной ныряющей походкой он подошел к нам и, сверкая треснувшими стеклами очков, сказал:

— Вот, я нашел. Вы употребляете масло марки М-13/61. Если оно слишком старое, то его химический состав изменяется, а при этом, вполне естественно, изменяется и его объем. У вас такая сумасшедшая чувствительность, что вы вполне можете заметить эти изменения… А зачем вам, собственно, масло? — вдруг спросил он. — Запустите туда воду, хотя бы временно, пока установка отключена, ведь вы возитесь сейчас только с расходомером…

Я готов был расцеловать моего нескладного приятеля за его идею, которая при всех своих достоинствах и недостатках была, по крайней мере, конструктивной: мы с Витей в ближайшее время будем чем-то заняты.

— Промывай капилляр, — сказал я Вите, — заполним его водой.

Витя рьяно взялся за дело: он свинтил колпачок, вынул капилляр из гнезда и стал с помощью резиновой груши промывать его бензином, спиртом, водой, а затем и хромовой смесью. Через час Витя с некоторой виртуозностью запустил в капилляр один пузырек. Теперь надо ждать стабилизации температуры в термостате, и я сажусь за составление давно висящего надо мной годового отчета.

Прошло довольно много времени. В комнате стоит тишина, и я отчетливо слышу, как Витя что-то бормочет себе под нос.

— Шеф, — вдруг громко говорит он, — колпачок не навинчивается, попробуйте вы…

Я знаю штучки моего лаборанта и поэтому не принимаю его предложения всерьез.

— Что, резьбу сорвал? — спрашиваю я, подхожу к установке и сразу же определяю размеры постигшего нас бедствия.

Резьба сорвана не на колпачке, а на штуцере, внутри которого расположена бульбочка с отверстием. Это означает, что необходимо изготавливать заново всю довольно сложную систему крепления капилляра, его гнездо, а это — работа не маленькая, и займет она в лучшем случае не менее трех-четырех дней…