Пути в незнаемое

Лауреат Ленинской премии доктор физико-математических наук Юрий Николаевич Рябинин, о котором подробней рассказано будет несколько позже, спросил меня как-то:

— А вы знаете, что в алмазных делах нам помогли Пришельцы?

— Не понимаю…

— Показать?

— Покажите.

С видимым удовольствием Рябинин достал из письменного стола коробочку и раскрыл ее. В коробочке лежали два черных камешка.

— Сам нашел! В Аризонском кратере!

Потом извлек из стола магнитик, поднес к одному из камешков. Камешек дернулся и прилип к магниту.

— Осколки метеорита?

Рябинин кивнул.

Об Аризонском кратере также будет рассказано несколько позже.

А пока вернемся в 1887 год.

Дочитав письмо бывшего своего питомца, Василий Тарасович пригласил к себе директора Минералогического кабинета профессора Ерофеева и препоручил ему дальнейшие дела с новоурейским аэролитом.

На заре своей юности, в бытность служителем при минералогическом кабинете Петербургского университета, Михаил Васильевич Ерофеев ограничился бы тем, что с величайшей бережностью поместил раритет на самое видное место за витринным стеклом. Но теперь он смотрел в глубь вещей. И потому, не теряя драгоценного времени, направился в химическую лабораторию, в надежде застать там своего коллегу господина профессора Лачинова, Павла Александровича.

Когда человек приступает к какому-то делу, он руководствуется по большей части сиюминутным интересом. И выглядит это буднично.

…Растирали тяжелым пестом в тяжелой ступе отбитую от метеорита каменную крупку. Сплавляли ее с едким натром. Растворяли в царской водке. Что не растворялось, снова калили в тигле. А что не сгорало, снова сплавляли то с тем, то с этим и снова пытались растворить.

И когда все, что можно было убрать из толченого камня, было убрано, остались мельчайшие светлые песчинки. До того твердые, что даже стекло и то царапали.

Корунд?

До той поры корундов в метеоритах не находили.

Ерофеевский микроскоп помочь тут не мог — из песчинки шлифа не сделаешь. Оставалась все та же лачиновская кухня. Если сплавить корунд с кой-какими солями, вещество должно сильно уменьшиться в весе.

Сплавили. Вес остался прежним.

Тогда Павел Александрович совершил заведомую глупость. Твердо зная, что корунд это глинозем и, следовательно, гореть никак не может, он положил светлые песчинки в платиновый тигелек с отводной трубочкой и стал калить их на сильном, очень сильном огне.

Подобные странные выходки история науки фиксировала не единожды. Наиболее, пожалуй, известна странная выходка Беккереля. Твердо зная, что засветить завернутую в черную бумагу фотопластинку может лишь кристаллик урановой соли, ранее освещавшийся солнцем, он провел опыт с кристалликом, лежавшим в темноте. И открыл радиоактивность.

Вот и у Лачинова случилось неожиданное: песчинки исчезли. А в приемном сосуде обнаружился углекислый газ.

Углекислый газ может образоваться только из углерода.

Углерод встречается в природе только в двух ипостасях — либо графита, либо алмаза.

Графит — черный, графит — мягкий, не то что стекло, он и бумагу не царапает.

Следовательно…

Что тут было!

Для Лачинова с Ерофеевым — Ломоносовская премия Российской Академии наук в десять тысяч рублей.

Для метеоритных коллекций — прямая угроза.

Для мест, куда падали крупные метеориты, — лютый ажиотаж.

Самым известным таким местом был Аризонский кратер — каньон Дьявола в пустыне Аризона, огромная яма, вырытая небывалого размера гостем из космоса. Десятки и сотни предприимчивых молодцов, составив нехитрый силлогизм — если в маленьком метеорите скрывались маленькие алмазики, то в очень большом метеорите… — рванули в Аризону. Право же, очень большой алмаз — не из тех вещей, ради которых не стоит порыться в яме, даже если она расположена не на задворках вашего дома, а в тысяче миль от него. За камень размером с яйцо — притом не куриное, а голубиное — герцогиня Беррийская отхватила полмиллиона франков. За алмаз, не весивший и осьмушки фунта, русский ювелир Лазарев выручил 400 000 рублей. А за еще вдвое меньший кристалл, найденный негром в Трансваале, сам этот негр получил 500 овец, 10 быков и в придачу коня, а перекупщик — 11 200 фунтов стерлингов.

Алмазная лихорадка заразила не только одиночек. Инженер Баринджер основал настоящую, по всем правилам, акционерную компанию для добычи несметных богатств Аризонского кратера.

Компания быстро прогорела. Алмазы оказались тут не крупнее тех, что были найдены русскими в их новоурейском аэролите.

Прямой путь к небу в алмазах не привел.

Такова обычная судьба прямых путей.

2

Наш мир только прикидывается евклидовым. Ближайшим расстоянием между двумя точками отрезок прямой бывает только на чертежах.

До этого додумались уже соотечественники Евклида — александрийские греки. Во всяком случае, им принадлежит первое дошедшее до нас изображение Уробороса — дракона, кусающего свой хвост.