Пути в незнаемое. Сборник двадцатый

Я переехал в колледж с понедельника и сегодня третий день как ночую. Первый раз за эти 4 ¹/ ₂года я имею удобные комнаты, их у меня три. Две большие, примерно с папин кабинет, и одна спальня вроде твоей, уборная и учреждение для мытья посуды. Слава богу, комнаты теплые и прислуга, кажется, хорошая. Мебель пока не покупал, нету денег, взял напрокат.

Ну, пока! Всего хорошего, крепко тебя целую, моя родная. Не сердись, что так долго не писал, но ты понимаешь, что в эти дни решаются те вопросы, которые я задумал два года тому назад и все время работал над ними. […]

1926 год

Кембридж, 12 февраля 1926

Дорогая моя Мама,

Меня очень огорчает, что ты себя плохо чувствуешь и, главное, что ты так неумеренно работаешь. Право, тебе надо раз навсегда умерить свою работу. Тише едешь — дальше будешь. Леня пишет, что у вас туго с деньгой. Дайте мне знать сразу, если очень туго, — я вышлю. А то ведь через полтора месяца я буду у вас в Питере и привезу с собой, так что подсоблю вам.

Теперь насчет моих дел. У меня, как видите, сейчас деловая пора, будет открытие лаборатории в марте [52]. Приедет Бальфур [53]и еще целая свора крокодилов. Мне, по-видимому, придется говорить речь, потом производить демонстрации, а ты знаешь, как это неприятно делать при таком сборище народа. Вечером обед и все прочее. Все это время меня осаждают посетители, и к тому же очень важные. Все это не дает сосредоточиться на работе. Масса приемов и обедов в Кембридже самом занимает уйму времени.

Я еще, к тому же, читаю много докладов (два в этом семестре) и курс лекций.

Выеду я в Питер не позже 30 марта (это самое позднее, но, может быть, освобожусь и ранее). В Кембридже надо быть в первых числах мая, так как нельзя покидать лабораторию на более долгий срок. […]

Кембридж, 11 марта 1926

9-го было открытие моей лаборатории. Занятой и нервный день. Из шишек был лорд Бальфур. Он говорил речь. После него пришлось говорить мне. Не угодно ли на моем ломаном языке сразу после английского премьера, одного из лучших ораторов!

Вечером был большой обед в Тринити-колледж. Все сошло благополучно, было около 50—60 гостей. Подробности — когда приеду.

Я выезжаю между 20 и 26, как только приготовлю все здесь, чтобы работа не страдала за мое отсутствие. О дне своего выезда дам телеграмму. Ты немедленно сообщи его Семенову. Я очень занят и не могу много писать, да все равно скоро увидимся. Завтра еду в Лондон устраивать визы.

Кембридж, 22 мая 1926

20-го я приехал в Кембридж и сразу же погрузился в работу… Я провел один день в Геттингене, и там меня очень хорошо встретили. Сегодня приезжает Ланжевен из Парижа и пробудет неделю. Сейчас вообще много гостей здесь, в Кембридже, и это мешает работе. В июне (18-го) мне придется, по-видимому, поехать в Цюрих, где будет маленький конгресс по магнетизму и куда меня приглашают.

Крокодил меня встретил хорошо. Много расспрашивают, и приходится рассказывать. Очень странно очутиться опять в Кембридже, но я так соскучился по работе, что рад, что начинаю заниматься делами. Все путешествие я сделал без приключений. Только наш пароход затерло во льду, и мы шли часть пути с ледоколом. […]

Ну, пока! Всего хорошего, дорогая моя, целую тебя крепко. Поцелуй всех наших. Кланяйся друзьям и знакомым. Целую еще раз. Как приятно вспоминать свое пребывание на родине. Напиши, когда выезжает Колька…

Страсбург, 18 июня 1926

Вот я и в Страсбурге. Мы ведь были здесь с тобой [54], и я вспомнил кое-что, когда был в соборе и смотрел на знаменитые часы. Завтра я пойду с главным часовщиком осматривать часы, которые [он] мне покажет во всех деталях.

Здесь ко мне очень любезное отношение. Сегодня читал доклад в Физическом обществе. Я так коверкал французский язык, что все посмеивались. Я тогда заявил, что очень доволен, что смеются. Что это меня подбадривает. И этим сорвал общие аплодисменты. Вообще доклад прошел вполне благополучно, говорят, что меня поняли. Вообще отношение хорошее и очень любезное.

Завтра банкет в ресторане, а в воскресенье я еду в Цюрих, где пробуду неделю. Там конгресс по магнетизму. Собираются 12 ученых — французы, немцы, швейцарцы и голландцы. Очень избранное общество. Я тоже должен докладывать. На каком языке, я еще не знаю. Да все равно, как-нибудь выпутаюсь. […]

Сейчас час ночи. Пишу усталый, так как целый день говорил по-французски. Но это полезно. Надеюсь, что у вас все благополучно…

Кембридж, 23 августа 1926