Пути в незнаемое. Том 17

Как бишь велик алмаз тебе казали.
Который сплавили? Я, право, позабыл.
В фунт, кажется, ты говорил?
— Так точно, в фунт, — Лжец подтвердил.
— О, это ничего, теперь уж плавить стали
Алмазы в целый пуд.
А в фунтовых алмазах тут
И счет уж потеряли. —
Лжец видит, что за ложь хотят ему платить,
Уж весу не посмел прибавить,
И лжой алмаз побольше сплавить.
Сказал: «Ну, так и быть:
Фунт пуду должен уступить».

Финал этой славной истории наступил через двести, без малого, лет. В 1966 году уже упоминавшийся на этих страницах американец Холл решил осуществить то, о чем мечтали еще современники русского баснописца. Он взял мелкие кристаллики искусственного алмаза, поместил их снова в пресс и вынул оттуда один-единственный, зато суммарного размера камень. Сплавил!

Уроборос? Не совсем.

Холл получил не монокристалл, а поликристалл — черный и непрозрачный материал из проросших друг в друга кристалликов.

Тем не менее он тут же объявил о своем достижении, а фирма, на которую Холл трудился, начала продажу нового алмазного материала — спёка.

Дело в том, что крупные алмазы нужны не только для украшений. Прежде всего нужны они для сверления, бурения и прочих операций, когда приходится иметь дело с обработкой твердых материалов, плохо поддающихся даже лучшим вольфрамовым сплавам. В этом случае и прежде, когда искусственных алмазов не существовало, прозрачным монокристаллам алмаза предпочитали не годящиеся на ювелирные поделки, но более прочные поликристаллы. Их именовали карбонадо — от «карбо», уголь. Из-за черного цвета.

…Прошел год-другой, и стало ясно, что алмазный спёк все же уступает по прочности природным карбонадо. Алмазное вещество одних кристалликов недостаточно глубоко внедрялось в другие кристаллики, инструменты, оснащенные спёком, выходили из строя довольно быстро.

Верещагин с самого начала пошел другим путем.

Вторая беседа с Верещагиным. Продолжение

— Мы пробовали делать монокристаллы побольше. Чтоб добраться до предела. Полмиллиметра — еще хорошие. Прозрачные. Сделали чуть ли не в сантиметр. Прозрачность ухудшилась. Прочность ухудшалась. Масса включений, графит, железо, нарушения решетки. И все же сделали крупный алмаз — но не монокристалл, а поликристалл.

— Это хуже?

— Смотря для чего. Для бура лучше. Для резца лучше. Для подвесок королевы не годится совсем. Но королев теперь мало, а буров и резцов много. Правда, был случай, когда из нашего карбонадо сделали четыре короны. Но опыт оказался неудачным.

— Настоящие короны?

— Две для королей и две для королев.

— Серьезно?

— Совершенно серьезно. Шахматы в подарок Спасскому. Алмазные шахматы чемпиона. А он взял да и проиграл Фишеру.

— Так что короны лучше делать из монокристаллов?

— Безусловно.

— Скажите, пожалуйста, какими идеями вы руководствовались, решая проблему синтеза карбонадо?

— Идей не было. Был случай. Но, конечно, его надо было заметить. Я вам, кажется, рассказывал про гравировальные карандаши.

— Которые подарили Капице с Арцимовичем?

— Да, да. Теперь мы вспомнили о том материале. По-видимому, прорастание одних кристаллов в другие шло там с самого начала, с самых зародышей. Подняли старые лабораторные журналы. Повторили опыты. Поварьировали. И получили крепчайшие карбонадные блоки.

…Дрессированный Уроборос…

Вторая беседа с Верещагиным. Окончание

— В Штатах карат карбонадо стоит 25 долларов. Приезжал к нам министр финансов…

— Американский?

— Ну, зачем… Мы привели его в прессовый зал. Показали, как получаем карбонадо. На изготовление одного поликристалла уходит ровно секунда. Секунда — 25 долларов. Секунда — 25 долларов.

— Понравилось?

— Понравилось. Еще больше понравился поликристалл в 20 карат. Такие на мировом рынке идут по две тысячи долларов…

Меня тоже приводили в прессовый зал института.

Цех как цех. Размером — со средней руки мартеновский. Под крышей ходит мостовой кран. А внизу круглые башни и башенки — прессы. Маленькие — тысячетонные, побольше — на пять тысяч тонн, самые большие — на десять тысяч. Числа эти — не вес пресса, а усилие на поршне. С такой силой поршень давит на наковальню, на которой вы можете располагать все, что вам угодно сдавить.

Показывали мне и как делают карбонадо. Выглядит это совсем не завлекательно. Графитовую облатку вкладывают в пресс, нажимают кнопку, секунда — и из камеры извлекается такая же на вид облатка, но уже не графитовая, а карбонадная.

Отработанный процесс. Не интересно.

Куда интересней показалась мне небольшая комнатенка неподалеку от прессового зала. Там стоял обыкновенный токарный станочек, и старик мастер ладил в держателе резец с темной вставочкой.

— Алмаз? — спрашиваю я.