Пути в незнаемое

В общем, первое время для прогулок вполне хватило территории физического центра, и оказывали они прямо чудотворное действие — очень хорошо отдыхалось среди травы, фазанов и кроликов. Потом диапазон моих походов раздвинулся на пару километров — я уже доходил до парков на берегу Эльбы. Там — свое удовольствие: олени. И у каждого достаточно просторного вольера стоит автомат, в котором за несколько монеток можно получить пакетик орешков и покормить оленей. Увы, пора возвращаться на установку.

ЗНАКОМСТВО С ОСЦИЛЛОГРАФОМ

Дежурства — лишь малая толика работы, которую мы делали в АРГУСе. Главной нашей заботой были мюонные камеры. Это железные конструкции длиной в несколько метров и шириной сантиметров в пятьдесят. Они прослеживают путь мю-мезонов и передают информацию о точных координатах в ЭВМ. Мю-мезоны — частицы, которым не преграда метровая толща магнита АРГУСа, поэтому мюонные камеры расположены и внутри детектора, и окружают его со всех сторон.

На второй день после нашего приезда в списке экспертов рядом с надписью «мюонные камеры» появились наши телефоны и имена. Так я стал специалистом по мюонным камерам.

Чтобы быть уверенными в работе камер, мы решили проверять их регулярно, не дожидаясь поломок. Точнее, решал у нас все Владимир Михайлович, а я старался как можно точнее выполнять его указания.

«Возьми осциллограф и проверь совпадение сигналов по времени в мюонном мастере», — это указание было первым. (Мюонный мастер — это сигнал, по которому информация с мюонных камер и сопутствующих счетчиков передается в ЭВМ. Надо, чтобы сигналы со всех отдельных камер и счетчиков передавались строго одновременно.)

Честно признаюсь, что с приборами мне приходилось сталкиваться не часто, несмотря на то, что физикой частиц я занимаюсь уже восемь лет. Основным делом всегда была обработка результатов на ЭВМ, и в программировании я кое-что понимал, но вот осциллограф видел только издалека. Вряд ли можно считать себя после этого физиком-экспериментатором, но я оправдывал свое незнание возросшей специализацией и разделением труда в физике. «Каждый должен хорошо делать свое дело», — так думал я раньше. Оказывалось, что в АРГУСе принцип иной: «Каждый должен хорошо делать все, что касается его части установки».

Поэтому, когда я сообщил Владимиру Михайловичу, что ни разу не брал в руки осциллографа, он улыбнулся и, поддерживая шутку, сказал: «Этак окажется, что ты и паять не умеешь!» Паять я тоже не умел, но рассуждать на эту тему не осмелился. Когда стало ясно, что я не шучу, Владимир Михайлович несколько минут сидел молча и смотрел в дверь «голубой хижины»; чувствовалось, только воспитание не позволяет ему высказать вслух, что он обо мне думает.

Скажу сразу: через час я уже вполне осмысленно что-то там измерял при помощи осциллографа, а еще через день — паял оторванные концы проводов. Выхода не было — пришлось превращаться в экспериментатора.

Пайка и работа с электроникой — наименее неприятные виды работ на установке.

Мюонные камеры, как уже было сказано, приборы довольно громоздкие, а повесить их надо с точностью не хуже сантиметра — именно такая точность в измерении координаты частиц от них требуется. Закрепить пятиметровую махину так точно дело непростое, а когда делают его такелажники при помощи своего любимого лома, то и безнадежное. Поэтому несколько дней мы выправляли неверно висящие камеры. Пришлось не менее ста раз забираться на шестиметровую высоту и орудовать там гаечными ключами и отвертками. Обучился и этому.

Так что дежурства — это цветочки. Однако ничего не поделаешь… Я впервые ощутил, что на мне лежит колоссальная ответственность за большое дело и если я чего-то не сделаю, кроме меня — некому. Сначала непривычно и страшновато, а потом даже чувство гордости распирает и начинаешь себя уважать.

Дела на установке — обязательная программа для каждого экспериментатора. Есть и произвольная — обработка результатов на ЭВМ.

КАК ГОВОРИТЬ С КОМПЬЮТЕРОМ

Физики во всем мире общаются друг с другом по-английски. Когда работаешь в ДЕЗИ, хорошо бы знать еще и немецкий — без него трудновато: все контакты с инженерами ускорителя, рабочими и другими служащими центра возможны только на немецком. И еще более, чем английский и немецкий, нужен для работы язык программирования.

Работают на ЭВМ и пишут программы в ДЕЗИ все без исключения, и на того, кто не смог бы это сделать, смотрели бы с большим удивлением, чем на неграмотного человека. Без ЭВМ работать просто нельзя: компьютеры контролируют работу всех частей установок, они управляют потоком информации о всех столкновениях частиц из встречных пучков и записывают ее на магнитофонные ленты, а потом с помощью сложнейших программ извлекают из океана информации ее физическое содержание. Что бы ни пожелали вы совершить, возможно лишь при посредничестве компьютеров.