Пути Звезднорожденных

– И это еще не все, – продолжал Урайн, увлекая окс Тамая вперед, к нарядным паланкинам, ждущим своего часа, дабы доставить во дворец Первого Кормчего и его свиту. – Тот сон, что приснился тебе недавно. Молодой лосось, увитый лентами, словно бы ряженый юноша, какие пляшут на празднике Зимнего Солнцеворота, гонит раненого тунца. Толкователь солгал тебе, когда объяснил, что лосось – это, мол, ты, а тунец – Шет окс Лагин. И что не ранее как к следующему Солнцевороту тунец издохнет от полученных ран и ты настигнешь его. Это было вопиющей ложью! Ибо на Истинном Наречии Хуммера «тунец» звучит так же как «воин», а «лосось» – так же как «царь». Желаешь ли ты знать истинное значение своего сна, Гаасса окс Тамай?

Первый Кормчий обреченно кивнул.

– Так знай же: еще до Зимнего Солнцеворота царь сведет счеты с воином! Вот о чем убоялся сказать тебе толкователь, ибо знал, что ты вздернешь его на дыбу только за тем, чтобы поднять себе настроение, испорченное его дурным, но правдивым толкованием, – чеканя слог, сказал Октанг Урайн.

Глаза Гаассы налились дурной кровью.

– Знаешь, это уже слишком! Слишком! – взревел он и его рука потянулась к ножнам. – Кто ты такой, чтобы я верил тебе?

Урайн приложил палец к губам, призывая Гаассу к спокойствию.

– Звук моего имени не усладит твой слух. Впрочем, мне есть чем усладить твой ум. Я, безымянный, видел, как ты, доблестный Гаасса окс Тамай, сражался по щиколотку в крови на Плато Поющих Песков острова Дагаат после того, как благородный Мата окс Гадаста получил свое. Я помню, ты помог Сиятельному князю вновь найти колдовскую серьгу. Сдается мне, тогда у князя были какие-то проблемы со здоровьем, что-то вроде раздвоения личности. И, кажется, именно та серьга была причиной его недуга…

– Ты был там?

– Я был и не был, – уста Урайна тронула скупая улыбка. – Но среди спасшихся с Дагаата моего тела не сыскалось. Веришь ли ты мне, безымянному?

– Я верю тебе, человек без имени, – обессиленно сказал Гаасса окс Тамай, потирая виски, которые грозила разорвать изнутри колючая боль. – Я верю тебе, как самому себе. Продолжай.

8

Шет окс Лагин подмигнул своему отражению в бассейне для игры в лам. Фигуры, вырезанные из черепаховой кости, были разбросаны повсюду в величайшем беспорядке.

Шет погрузил в воду кончик своего знаменитого бронзового пальца. Наметил им несколько линий. На поверхности воды остались бороздки, которые образовали семиконечную звезду.

Сиятельный князь тихонько свистнул. Звезда начала вращаться и побежала по поверхности воды. Достигла противоположного края бассейна, побежала обратно.

Играть в лам Шету было лень. Гонять туда-сюда колдовскую водомерку – тоже.

Сиятельный князь свистнул еще раз и звезда исчезла.

Шет направился к кустам шиповника. В конце концов, именно ради этого пришел он в обнищавший по части красот осенний сад.

– Дивное диво! Шиповник расцвел! – сообщил Сиятельному князю его малолетний слуга. – Что ты болтаешь, дурачок? – Шет покровительственно приобнял мальчика за плечи. – Что болтаю – за то в ответе, – обиженно проворчал тот.

Этот слуга, а звали его Инн, был, пожалуй, единственным человеком во дворце, не считавшим своего князя умалишенным. Шет ценил его преданность – мальчик стал единственным человеком во дворце, кого он упомянул в своем завещании. В тайне от мальчика (и от Совета Шести) Шет отписал ему львиную долю своей недвижимости вместе с родовым именем Лагин и соответствующим дворянским рангом.

Инн не обманул Шета.

Дорожки в саду золотились неприбранными листьями лип, пестрые созвездия хризантем нашептывали невеселые мысли о близких холодах и безрадостных зимних рассветах. Клены тоже были красны. Но вот шиповник! Шиповник действительно цвел, закутанный в жизнерадостное жужжание воспрянувших к последней трапезе насекомых.

В немом восхищении Шет присел на скамью подле фонтана с восемью каменными лососями – здесь шиповника было особенно много.

Правда, цветы не были такими крупными, какими они бывают весной. Да и того дивного любовного запаха они не давали. Но разве эти мелочи имели значение? Цветы, кремово-желтые, целомудренно-белые, лиловые и розовые на кустах, чьи листья уже успехи пожухнуть – они были прекрасны.

Расторопный слуга принес Сиятельному князю меховую накидку и кувшин теплого вина. Другой – приземистый кубок с чищенными кедровыми орешками. Третий… О нет! – Не беспокоить! – рявкнул Шет окс Лагин.

Безропотные слуги исчезли за колоннами мраморной галереи, вдающейся в сад скелетом древнего чудовища. Кто-то из предыдущих князей посчитал, что так будет красивей.

Когда сад вновь опустел, Шет окс Лагин подошел к одному особенно пышному кусту и подался к самому желтому венчику. Лиловые лепестки ласково коснулись его щек. Казалось, они не отпускают его. Словно ладони больного ребенка. Не отпускают?

И тут Шет почувствовал, что аромат, источаемый цветком, стал сильным, нестерпимым. Вдруг в его ушах зазвучала несмелая музыка. Но Шет не испугался – он знал, иногда растения посредством своих ароматов дарят людям, которых они полюбили, возможность услышать музыку сфер.