Пути Звезднорожденных

Урайн брезгливо отер левую ладонь, которую пытался поцеловать Ларв, о штаны и начал неторопливо обходить стол по кругу.

Члены Совета Шести, как завороженные, поворачивали головы вослед его движению и ловили каждое его слово.

– …но что сделано – то сделано. Ларв окс Шаатта мертв. И теперь ты, достойный Гаасса окс Тамай, – Урайн удостоил Первого Кормчего кивком головы, – не можешь прийти к власти законным путем. Ибо теперь в Совете недостает одного человека и, следовательно, голосование не будет иметь силы. Хоть Ларв перед смертью и успел отдать свой голос Первому Кормчему, но старый маразматик написал на табличке «да». А надо было написать – «согласен»! Какая досадная оплошность! Если бы Ларв был жив, мы бы попросили его исправиться… А так, Шотору придется сделать это за Ларва…

Шотор волчонком глянул на разглагольствующего Урайна. Его бы воля – он бы и ему врезал пару раз, чтобы выражался яснее… Шотор все еще не понимал – что именно и как он должен «исправить» за Ларва.

– Звежно-рож-жен-ный-рав, – пробубнил Лоскир с набитым ртом. Он только что загреб из фарфоровой вазы на столе полную горсть орехов и теперь пытался разом с ней управиться. Сообразив, что никто ничего не понял, он яростно тряхнул головой, сплюнул желтоватое месиво на пол и рявкнул:

– Звезднорожденный прав! Вы с Фаргом мужика зарезали – вам и расхлебывать. Что набычился, типа умный сильно? Исправь – и побыстрее! Или тебе Ларвом побыть за падло? – Лоскир заговорщически подмигнул Шотору.

– А-а, ты в этом смысле, – наконец Шотор догадался, к чему клонят Лоскир и Урайн.

Он присел на корточки над разрубленным через обе ключицы Ларвом. Склонив голову набок, он несколько мгновений, не мигая, разглядывал лицо старика. Потом его нож приблизился к мертвому лицу и совершил неуловимое круговое движение.

Кроваво-красная линия прошла по лбу, по самой границе волосяной части головы, юркнула за уши и вынырнула над кадыком.

Затем Шотор медленно возложил ладонь на лицо Ларва и пробормотал несколько слов, в которых преобладали глухие гортанные звуки – это была несложная магическая формула и Шотор помнил ее наизусть с девятилетнего возраста.

Не успели последние звуки Истинного Наречия смолкнуть, как две лежащие на полу рядом с Ларвом фигуры Хаместира разлетелись на крохотные осколки. Тут же словно бы под сильным порывом ветра распахнулась и вновь захлопнулась дверь в зал.

Оленья кожа на ножнах Ларва окс Шаатты разбежалась сетью мелких трещин.

Получив должные знамения, свидетельствующие о том, что формула принята, Шотор улыбнулся, поглядел на Лоскира в поисках одобрения и… одним рывком содрал кожу с лица Ларва.

Затем он надел ее, как маску.

Когда отвратительные чавкающие звуки, которые издавала срастающаяся плоть, стихли, воцарившаяся в зале тишина показалась уцелевшим членам Совета Шести воистину гробовой.

7

Шесть членов Княжеского Совета по-прежнему сидели за круглым столом, обессиленные увиденным, отупевшие от осознания того, что обречены.

Гаасса окс Тамай стоял, тяжело опираясь на стол обеими руками.

Шотор растянул губы в улыбке. Привыкать к лицу Ларва было тяжело, но Шотор с раннего детства был очень способным отроком.

Голос Ларва он тоже воспроизвел без особых затруднений – подумаешь, одной формулой больше:

– Ну что же, милостивые гиазиры. Я исправил ошибку и выразил свою свободную волю. И, прошу заметить, выразил установленным образом. Кто не верит, тот может глянуть – там написано «согласен», – Шотор повертел в руках восковую табличку. – Теперь дело за вами.

Снисходительно улыбаясь, Урайн наблюдал за паясничанием Шотора, скрестив руки на груди. Нет, ему не было скучно – балаган, в который затейники хушаки превратили и впрямь банальный государственный переворот, ему пока что не наскучил. Тем более, он знал – до того, как упадет занавес, его ждет еще один фокус. За снисходительной улыбкой Урайн скрывал не пресыщение зрелищем, а свой страх…

И это еще хорошо, что подле своего левого уха он слышит успокаивающее дыхание Девкатры. В противном случае ему и впрямь было бы чего бояться.

Потому что хушаки превзошли все его ожидания.

«Какие же твари понаплодили этих выблядков? Чему учил этих исчадий ополоумевший Леворго?! Ну где, где они научились прилаживать к харям чужие лица, если даже я впервые слышу об этом умении?»

Если бы Урайн видел другой путь, он бы ни за что не прибег к освобождению хушаков. Но в его собственном письме-указании, что он составил в помощь самому себе, было сказано недвусмысленно:

«Выведи в мир хушаков. Ничего не бойся. Ты сильнее. Потому что нет никого сильнее Властелина, которым ты скоро станешь, чтобы написать это письмо.»

Руки членов Совета вяло, как во сне, потянулись за табличками для голосования.

И в этот момент Лоскир, справлявший у входа малую нужду, обернулся и, запахивая на чреслах набедренную повязку, сказал: