Путилин и Петербургский Джек-потрошитель

– Вот вам результаты моих гастролей, вот вам – ритуальное убийство! Арестуйте этого человека – убийцу Евгении Сенюшкиной.

– Проклятый! Как ты узнал меня?

– Я? Тебя? Так ведь я – Путилин, а ты – черная шинель с фетровой шляпой.

Минский Лекок хлопал глазами.

Наутро Губерман был освобожден.

Радость его и всех евреев не только Минска, но и всего юго-западного края была безгранична.

Имя Путилина, этого гения русского сыска, сумевшего снять покров с тайны якобы ритуальных убийств, прогремело и покрылось неувядающей славой.

Путилина засыпали цветами, когда он выезжал из Минска.

Евреи хотели выпрячь из коляски лошадей и везти его на себе, но этому воспротивился этот редчайший по таланту и скромности человек.

Убийцей оказался Яков Ридин, мещанин, запутавшийся в тройной бухгалтерии Губермана. Желая ему отомстить, он придумал дьявольски зверский способ: украл у бедной вдовы девочку и, убив ее по легенде ритуальных убийств, то есть варварским способом выпустив из нее всю кровь, труп ее ночью подбросил в выгребную яму своего заклятого врага.

Одиннадцать трупов без головы (Атаманша Груня-«головорезка»)

Страшная посылка

– Это было, – начал доктор, – в 187… году, вскоре после назначения моего друга начальником сыскной полиции. Надо вам сказать, что два последние года перед этим были особенно чреваты зверскими кровавыми происшествиями. Путилин просто с ног сбился. Иногда ночью он посылал за мной.

– Друг мой, мне нужна твоя помощь. Определи, сколько времени, по-твоему, мог жить этот убитый после полученной им раны. Мне это необходимо знать.

Так как Путилин никогда не спрашивал ничего зря, я всегда старался дать ему как можно более точный ответ.

Был февраль. В воздухе уже пахло весной.

Я сидел у Путилина в его служебном кабинете, и мы вели с ним задушевную беседу.

Вдруг в дверь нервно постучали.

– Войдите! – крикнул Путилин. На пороге кабинета стоял старший дежурный агент, взволнованный, бледный.

– Ваше превосходительство, страшные преступления! – заикаясь проговорил он.

– В чем дело? – озабоченно спросил Путилин.

– Сию минуту нам сообщено, что в трех различных районах города найдены три трупа.

– Что же в этом особенно страшного, голубчик? – слегка усмехнулся Путилин.

– Вы не дослушали меня, ваше превосходительство. Дело в том, что все три трупа без головы.

– Как без головы? – привскочил Путилин.

– Так-с. Головы у всех отрезаны. Судя по свежести крови, головы отрезаны совсем недавно и, очевидно, не от трупов, а от живых людей.

Путилина передернуло. Каюсь, и я почувствовал себя нехорошо.

– Вот что, голубчик, сию секунду дайте знать прокурору, судебному следователю и врачу. Я еду сейчас туда. Ты поедешь со мной, Иван Николаевич?

– Что за вопрос? Разумеется… – ответил я.

– Где трупы? – отрывисто спросил Путилин.

– Один – за Нарвской заставой, другой – близ деревни Волково, третий – близ Новодевичьего монастыря.

– Все – окраины… – вырвалось у Путилина.

Только что мы собирались выйти из кабинета, как в дверь послышался новый стук.

– Ну, что еще там? Кто там? Входите!..

Два сторожа бережно внесли объемный ящик, завернутый в черную клеенку.

– Это что? – удивленно спросил Путилин.

– Посылка на ваше имя, ваше превосходительство! – гаркнули сторожа.

– Кто принес?

– Час тому назад доставлена посыльным. Велено доставить в ваши собственные руки.

Путилин сделал досадливый жест рукой.

– Нельзя терять времени… А между тем…

И Иван Дмитриевич выразительно посмотрел на меня.

– Надо вскрыть посылку, – ответил я ему.

– Живо! Живо! Вскрывайте! – отдал он приказание сторожам.

Ловкими привычными руками те распутали бечевки и разрезали черную клеенку. Под ней – грубо отесанный белый деревянный ящик.

Мы все близко подвинулись к нему. Путилин был впереди.

– Подымай крышку! – нетерпеливо бросил он сторожам.

– Ишь ты… как крепко гвоздями приколочена, – ответили сторожа, стараясь ножами поднять крышку таинственного ящика.

Наконец доски отскочили с треском и характерным сухим лязгом сломанных гвоздей.

– С нами крестная сила! – раздался дико испуганный крик отпрянувших от ящика сторожей. – Головы! Головы!!

Путилина тоже словно отшвырнуло назад.

Старший дежурный агент замер на месте. Лицо его было белее полотна.

В ящике на смоченном кровью грубом холсте лежали рядом, одна к другой, три отрезанные головы.

На что уж я, как доктор, привык к всевозможным кровавым ужасам, а тут, поверите ли, при виде этих страшных мертвых мужских голов задрожал, как какая-нибудь нервная барынька.

– Ваше… ваше превосходительство… – первый нарушил столбняк, охвативший всех, здоровенный детина-сторож. – Тут бумага какая-то лежит!

И, бережно сняв с одной из голов лист в четвертинку плохонькой бумаги, смоченный по краям кровью, он протянул ее Путилину.

С дрожью в руках взял это страшное послание Путилин.

– Вы… вы ступайте пока! – отдал он приказ сторожам.

Те, словно радуясь, что могут избежать дальнейшего лицезрения страшных голов, быстро покинули кабинет.

Путилин начал громко читать: