Путин. Человек с Ручьем

Правда, иногда это знание его подводит. Статистика, как известно, сложная вещь очень, и она врет так же, как и говорит правду, и все зависит от исполнителя, от уровня исполнения, уровня заказа и заказчика, поэтому цифры на самом деле по любому поводу фактически всегда получаются разные. И если ты приводишь одни цифры, и они тебе кажутся более или менее несомненными, и если ты доверяешь источнику, даже если его выбирал не ты, а другой человек, которому ты доверяешь, то все равно, когда ты их обнародуешь, найдется много людей (особенно в его положении), оперирующих совершенно другими цифрами по тому же самому поводу, но из совершенно других источников. И у тебя, если ты на каком-то публичном мероприятии их обнародовал, больше нет возможности вступить ни в какую дискуссию ни с кем по этому поводу — ты их уже обнародовал. Дальше лучше забыть. Да и желания нет такого — вступать в дискуссию.

А для кого-то это, наоборот, старт дискуссии с президентом… и возможность уличить его в том, что все переврано. Мне кажется, что, во-первых, к этому стоило бы относиться проще и вообще не злоупотреблять знанием цифр. Их нужно знать, но можно их, так сказать, не публиковать вслух в своем исполнении. Но мы же знаем Владимира Путина. Если ему говорят, что очень много по этому поводу возникает потом разногласий, дискуссий, что возможен репутационный ущерб, то он просто плечами пожмет. И все будет продолжаться, как и раньше. Мне кажется, что с цифрами в его жизни и в его работе всегда будет такая история.

Следующей на очереди была Московская область. Но тут подвела техника: видеокартинка не выводилась на экран.

— О, черный квадрат! — прокомментировал Дмитрий Медведев. — Сейчас появится Казимир Малевич!

— Нет, — снова возразил премьер, — должен появиться Гришанков Михаил Игнатьевич.

Когда господин Гришанков, депутат Госдумы, все-таки появился в кадре вместе с коллегами из Московской области, картинка была такой мутной, что напоминала экранную копию малобюджетного фильма с отвратительным звуком. Но все-таки удалось расслышать, что подмосковным партийцам люди жалуются на возрастающие налоги. Чиновники говорят, что федеральная власть поднимает налоги, потому что надо содержать полицию.

— Кто слухи-то распускает? — пожал плечами премьер. — У нас налог 13 % (на доходы физических лиц. — А.К.).

— Когда я начинал реформирование МВД, — начал Дмитрий Медведев, — я понимал, какая это будет тяжелая работа… И эта работа будет продолжена!.. А те, кто выступает против этих трат в бюджете, должны признаться в этом избирателям. А мы будем голосовать за эти траты! Завтра я собираюсь в Тверь и намерен поговорить с работниками полиции в том числе и об этом…

— Государство предусмотрело большие практические шаги в этой сфере, — продолжил премьер. — Вот сейчас Дмитрий Анатольевич сказал об этом, да в целом и все знают…

Тут премьер вдруг понял, о чем на самом деле идет речь:

— Вот про что, может быть, нам говорили: про страховые отчисления!.. До 34 %… Мы пошли на снижение этих отчислений в процессе длительного обсуждения, были разные мнения… Но это не касается граждан. Это касается предприятий…

Ответ на вопрос вышел тем не менее более чем приблизительным.

В заключение встречи Дмитрий Медведев заявил:

— Мне бы хотелось, чтобы в этот ответственный период (на время избирательной кампании. — А.К.) мы больше общались с обычными людьми.

То есть в «Единой России» работают люди как минимум необычные.

— Нужно донести до избирателя то, что сделано, и сделано хорошо, — окончательно подытожил Владимир Путин.

А то, что сделано плохо, доносить до избирателя, конечно, ни к чему.

Все думали, что на этом-то встреча уже наконец закончится, но Дмитрий Медведев все-таки успел остаться автором последнего слова:

— И пожелаем нам всем удачи!

Похоже, «Единой России» на этих выборах она и в самом деле пригодится.

Путин, на мой взгляд, очень строго относится к тому, каким образом определен круг задач в той должности, которую он занимает на данный момент. Вот он занимал должность премьера в свое время — и занимался исключительно внутренней политикой. Я думаю, он не мог тогда, конечно, без боли смотреть на то, каким образом формируется отношение к Ливии, к событиям, которые там происходят. Но его прорвало только один раз, на встрече с рабочими (по-моему, «Уралвагонзавода»), когда он очень жестко высказался на эту тему. Я тогда был просто ошарашен (подошел-то в этот момент, можно сказать, случайно: диктовал в это время что-то). Но никакого продолжения у тех слов на самом деле не было. И Россия в ситуацию в Ливии не вмешивалась. Я думаю, что при Владимире Путине — президенте Россия бы, конечно, вмешалась. И это была бы ситуация, подобная Сирии. И, может быть, ситуации в Сирии не было бы никакой, если бы все началось еще в Ливии.