Путин. Человек с Ручьем

Владимир Путин между тем внимательно разглядывал мальков. Кто-то из сопровождающих сачком зачерпнул штук сто и показал президенту. Владимир Путин забрал сачок, и понес мальков в воду. Тут, в воде, у самой пристани, он увидел еще одного рабочего, который что-то мастерил около длинного желоба.

— Здорово! — окликнул его президент.

— Здорово… — угрюмо ответил рабочий, не обращая никакого внимания на президента и почему-то не добавив: «Коль не шутишь…»

Президент окунул сачок в воду и вытряхнул мальков в Байкал.

— Да это!.. — воскликнул еще один сопровождающий. — Нельзя!

Он имел в виду, что эти мальки были тут для демонстрации жизни в неволе и не были созданы для свободы.

— Чего нельзя? — удивился Владимир Путин.

Ему тут запрещали. Он не понимал.

И он зачерпнул еще один сачок и выпустил и этих тоже. И еще один.

— Осторожно, главное — ботинки не замочите! — заклинали его.

— Ничего, с ботинками разберемся… — бормотал Владимир Путин, черпая из ванны очередную порцию мальков.

Он намерен был переловить и отпустить их всех до единого, в этом можно было не сомневаться.

— Вот отсюда выпускаем! — взмолились сопровождающие.

— Че надо делать? — заинтересовался президент.

Ему показали ручку, которую следовало дернуть, чтобы мальки пошли по желобу в озеро.

Приняв решение, он не отступает. Странно, что не все еще как будто это понимают. А это надо учитывать в отношениях с Владимиром Путиным. Но пока он не принял решения, дискутировать с ним можно, на мой взгляд, и пытаться объяснять ему что-то.

Эпизод про монетку в чане с кислым молоком про это. Уже тогда, когда я толком еще не разбирался во всем, для меня это было уже очевидно, и об этом я писал. Правда, к этому времени уже была написана книжка «Разговор от первого лица», и многое было, я считал, мне про него уже известно.

Владимир Путин нажал, открылся затвор, но мальки не спешили наружу, и их стали смывать в Байкал с помощью воды из ведра.

— Ну-ка дай ведро, — сказал президент рабочему, который метал воду в желоб без остановки. И теперь это делал Владимир Путин. Казалось, он наконец нашел себе достойное занятие, но тут ведро у него аккуратно забрали: не его это все-таки, решили, забота.

— Не дают ничего сделать… — пожал плечами президент.

Я не удержался и обратил его внимание на оператора, который, по-моему, увидев, что на него глядит президент, готов был уйти под воду с головой.

— Такого, по-моему, еще не было! — сказал я.

Ведь и в самом деле не было, чтобы человек, стоя на дне озера, снимал Владимира Путина из его глубин.

— Да… Вот это да… А почему бы вам оттуда не попробовать писать?.. — мечтательно предложил Владимир Путин. — Я себе представляю ручка, блокнот, и в таких белых перчатках…

И он руками изобразил процесс письма.

Я сказал, что такого-то не только не было никогда, но никогда, надеюсь, и не будет. Владимир Путин пожал плечами. Он не был в этом уверен.

Василий Сутула, директор Байкальского государственного заповедника, провел небольшую экскурсию по выставке-музею. Но сначала он все объяснил президенту про выпущенных мальков, чтоб тот не тревожился:

— До пяти лет будут расти… Станут половозрелыми… Пойдут в реку…

— А найдут реку? — с сомнением спросил Владимир Путин.

— В него же код заложен! — успокоил его Василий Сутула.

— Ну что, — негромко спросил меня помощник президента Андрей Белоусов, — не стал омуль выходить сразу?.. Странно… Все-таки президент… Не каждый день…

Василий Сутула показывал Владимиру Путину между тем изображение «ленты времени» на стене музея. Лента начала тянуться задолго до времен Чингисхана и долго тянулась после него, а Байкал, давал понять Василий Сутула, был всегда и всегда будет.

Главное, что изображено все это было предельно доходчиво.

— Здесь у нас идет позитивная информация, — объяснял директор заповедника. — У нас есть и негативная, но здесь — только позитивная! Успешная борьба с пожарами, с браконьерами…

Отовсюду на стендах на меня свисали красиво написанные вечные вопросы «Кто виноват?», «Что делать?», нечего было и пытаться ответить на них. Следовало лишь подчиниться их величию, так же как и величию самого Байкала, который ни в чем ни перед кем не был виноват и которому ничего не надо было делать, кроме того чтобы быть.

И доконал меня, конечно, последний вопрос, вывешенный уже у самого выхода: «Кто ты на самом деле?» Я не понимал, откуда эта жестокость.