Путин и СССР

Но мы-то знаем, что в реальной «Молодой гвардии» были временные комсомольские билеты и в комсомол принимали. Значит, для них это было важно. Олега Кошевого, который после провала организации пытался уйти из города, задержали, когда нашли у него комсомольский билет, зашитый в пиджаке.

Опустив почти совсем даже упоминания о комсомоле и Коммунистической партии, Тезину-Третьякевичу предложили зато своеобразный поединок индивидуумов — с фашистским полковником Ренатусом в исполнении Алексея Верткова. Это и психологическое единоборство, и соревнование на скрипках, и своего рода интеллектуальный диалог. Искусственность всего этого более чем очевидна, и она тоже фактически уводит от магистральной темы «Молодой гвардии».

Что же, режиссеру просто надо было чем-то занять время, прибегнув к фальшивой философской многозначительности? Или, может, нагромоздил это ради того, чтобы фашист вдруг заявил о своем уважении к Сталину, который «навел порядок в стране»? В современном контексте уравнивания Гитлера и Сталина заявление для кого-то весьма актуальное…

Давайте признаем: абсолютному большинству нынешних мастеров кино и телевидения не дано творить честных, правдивых и глубоко волнующих работ о советском времени. Очень точно сказал режиссер Карен Шахназаров: «В советском времени была великая идея». Многим сегодняшним творцам она чужда, а то и ненавистна. Чего же ждать? Вот и «Молодая гвардия» на сегодня останется пока больше «брендом» для молодежной организации «Единой России», нежели современным художественным памятником, достойным святых советских героев и мучеников.

Советские святые

Высокий свет звезды советской

«Герой или символ?» Так озаглавил одну из своих подборок, направленных на уничтожение Зои Космодемьянской, еженедельник «Аргументы и факты» в том году, который для Советской власти и Советского Союза стал последним.

Было очевидно: огонь ведется не только по знаковой личности, но через нее именно по Советскому Союзу и Советской власти. Огонь прямой наводкой и с флангов, грубой ложью и хитрыми подтасовками. Причем орудия вовсю действовали уже не «из-за бугра», а здесь же, на советской земле, в ее центре…

Поставив «или» между героем и символом применительно к Зое Космодемьянской, враги ловким экивоком хотели сказать: да не герой она — только символ героизма, который из нее сделали. Кто сделал? Понятно: коммунисты, советская пропаганда.

Вот такой на тот момент был выбран прием, сработавший, увы, в чьих-то головах.

Между тем истина в данном случае никакого «или» категорически не допускает! Потому что Зоя — это и настоящий герой, и символ, если понимать под ним не пустую надутую мнимость, а вершину, обобщение, самое концентрированное и впечатляющее выражение реального героизма.

Конечно, символ, а как же. Началась-то в народе ее слава, тогда еще безымянная, с чего? Старик-колхозник, видевший казнь девушки, почти девочки, в подмосковной деревне Петрищево и потрясенный виденным, рассказывал про это случайным встречным так: «Они ее вешали, а она речь говорила!..»

Старик тот, как и все присутствовавшие при казни, не знал и не мог знать имени взошедшей на смертный эшафот, но ему было ясно, что она — героиня. И это сразу же стало ясно военкору «Правды» Петру Лидову, случайно услышавшему рассказ о неизвестной жертве фашистов. Он и писал о ней сперва как о неизвестной, под тем именем, каким назвалась: Таня, Татьяна. Понимание было абсолютным, что писать надо немедленно.

И он это осуществил на одном дыхании. А появился в газете пронзительный его очерк «Таня» вместе с еще одним документом необыкновенной силы — снимком казненной девушки, который сделал Сергей Струнников, фотокор «Правды» и друг Лидова: вместе они погибнут 22 июня 1944-го, меньше чем за год до Победы.

Да, но в те дни, когда Зоя свершила свой подвиг и когда Лидов со Струнниковым поведали о нем стране и миру, до Победы было еще очень далеко. И я повторю то, о чем писал не раз: значение этого подвига и посвященной ему публикации в «Правде» для достижения Победы стало исключительным, воистину неоценимым!

У Сергея Кара-Мурзы есть актуальные размышления о глумлении над нашими святынями как главном инструменте «социокультурных реформ». Касается профессор и выбора объектов для глумления. Ему в Бразилии, где он читал лекции перед обществом психологов и психоаналитиков, объяснили, почему именно образ Зои Космодемьянской надо было испоганить, ведь имелось множество других героинь. А дело, оказывается, вот в чем:

«…Она была мученицей, не имевшей в момент смерти утешения от воинского успеха (как, скажем, Лиза Чайкина).

И народное сознание, независимо от официальной пропаганды, именно ее выбрало и включило в пантеон святых мучеников. И ее образ, отделившись от реальной биографии, стал служить одной из опор самосознания нашего народа. И те, кто над этим образом глумились, стремились подрубить именно эту основу».