Путин-Крымский. Что дальше?

Путин создал свою версию реальности, которую он пропагандирует, чтобы дестабилизировать ситуацию в Украине. Он решил, что для достижения его целей ему требуется этнолингвистический разрыв, а затем он распределил роли. Теперь его версия этой истории разыгрывается на сотне фронтов и публикуется в социальных сетях – это виртуальная трансляция доказательств путинской истории о притеснениях, преследованиях и страхе русскоязычного населения Украины.

В-третьих, Путин использует финансовые рынки в качестве инструмента ведения споров. Имея собственную сеть, оцениваемую, по некоторым данным, в десятки миллиардов, Путин хорошо понимает, как работает финансовая сила. Богатство России позволило ей заключить «партнерские отношения», основанные на взаимной финансовой выгоде, и Путин опирается на эти связи…» [Конец цитаты].

* * *

Свое мнение о ситуации в России и мире после референдума в Крыму имеет Андрей Зубов, опальный профессор философии МГИМО (Московского института международных отношений). После опубликованной в марте 2014 года Андреем Зубовым статьи на сайте газеты «Ведомости» автора принуждали уволиться из института. В своей статье профессор, в частности, написал: «Мы на пороге полного разрушения системы международных договоров и экономического хаоса». Статья вызвала огромный интерес у читателей и диаметрально противоположные отклики. Об этом Зубов рассказал в эксклюзивном интервью журналисту Виктору Васильеву для Русской службы новостей «Голоса Америки».

«Виктор Васильев: Каков ваш статус на сегодня? Чем закончилась история с вашим увольнением, о чем сообщали СМИ?

Андрей Зубов: Я пока профессор МГИМО, но они (руководство ВУЗа) всячески собирают на меня компромат. Скажем, недавно я ездил в командировку в Лондон, предварительно написав заявление об отпуске за свой счет. Тем не менее они бомбардировали меня в Англии заверенными телеграммами, чтобы я немедленно явился в институт. Словом, идет обычное в таких случаях давление. И мне кажется, что главная определяющая здесь наверняка – далеко не воля руководства (МГИМО).

В.В.: Удивила ли вас такая реакция на свою статью?

А.З.: Нет. Я более-менее ожидал чего-то подобного, зная контекст нашей жизни.

В.В.: То есть вы шли на это вполне сознательно?

А.З.: Абсолютно.

В.В.: И ни от чего не отказались бы сегодня из того, что написали?

А.З.: Нет. Более того, то, что я написал тогда как гипотетические вещи, сейчас все более и более реализуется на практике. И весь описанный мною сценарий как бы дополняется новыми штрихами, которые раньше еще только можно было предположить.

В.В.: Какие именно штрихи вы имеете ввиду?

А.З.: Например, итоги голосования в Крыму – 96,77 процента за присоединение в России. У меня докторская диссертация по электоральному поведению. И я знаю, что таких цифр вообще не может быть просто по законам человеческой массовой психологии. То есть налицо явная фальсификация, не говоря уж о массе других фактов. И это очень напоминает тот же самый аншлюс Австрии, когда после ввода туда немецких войск 99 с лишним процентов населения на плебисците проголосовали за объединение с Германией.

В.В.: Как вы полагаете, что наиболее всего задело в вашей статье властей предержащих?

А.З.: Думаю, самой больной темой – и мне это, собственно говоря, говорили впрямую – было сравнение действий нынешней администрации президента Путина с действиями Гитлера в 1938–1939 годах. При этом я и не утверждал, что Путин как Гитлер. Я считаю такое сравнение далеко неоднозначным. Но сами действия очень схожи. Процесс отделения Крыма – типичный аншлюс, совершенный под сопровождение националистического, шовинистического безумия. Это, видимо, и вызвало наибольшее раздражение по той простой причине, что нет более болезненной темы в России, чем тема Второй мировой войны, и нет худшего сравнения для какого-то политика или политической силы, нежели сравнения с фашизмом и нацизмом. Вы же видите, что с подачи официальной российской пропаганды людей с Майдана постоянно называют фашистами. Так что сравнение действий самого Путина с действиями Гитлера, конечно, повергло их (власти) в полнейшее негодование.

В.В.: Насколько адекватной вы считаете ответную реакцию Запада?

А.З.: Есть русская поговорка, которая сейчас больше подходит для Запада: «Русский человек долго запрягает, но быстро едет». Здесь я, опять же как историк, вспоминаю опыт Второй мировой войны. Запад всегда долго собирается. Но когда он поставлен уже в крайнее положение, то действует очень решительно. Я не знаю, считает ли себя Запад поставленным сейчас в крайнее положение. Не знаю, насколько глубоко видят западные политики то, что происходит сегодня. На самом деле происходит обрушение всей послевоенной правовой международной системы. И, соответственно, вновь возникает та ситуация, когда каждый действует сам за себя, отрывая кусок у другого.