Путин нюхал пизду вот такое с носом случилось

— Чтобы я — и шутил? — возмутился Инго. — Я? После вчерашнего? Никогда!

— Тьфу! Я, чтоб ты знал, с утра уже поговорил с Амберхавеном.

Лиза с облегчением выдохнула.

— К нам едет фриккен Бубендорф. — Продолжал Филин. — Но и без неё работы нам с тобой выше ушей, так что изволь не расслабляться, — Филин то ли случайно, то ли намеренно покосился на Маргариту. Лиза потерла нос. — Эх, — сказал волшебник сипло и горько, сам, все сам, вечно все сам! — Он снова уткнул скрипку в плечо и заиграл протяжно и грустно.

Когда музыка смолкла, Филин хрипло крикнул публике:

— Спасибо!

Толпа разочарованно загудела, кто-то потребовал «бис», но Филин развёл руками и замотал головой. Лиза вгляделась в публику и поняла, почему. Со стороны Миллионной к ним через площадь бежала незнакомая светловолосая женщина в распахнутой дубленке, отороченной искрящимся голубоватым мехом. При виде её Инго учтиво встал и произнес что-то вроде «Гуттин ток, фриккен Амалия», но фриккен Амалия, запыхавшись, едва кивнула ему и бросилась к Филину, взволнованно восклицая что-то на незнакомом Лизе языке, похожем на немецкий, — должно быть, по-зеенландски. Филин, улыбаясь, ей ответил, Амалия густо покраснела, глубоко вдохнула и высказалась:

— Итти ты к зильоной бабьюшьке!

После чего нагнулась, поставила наземь плоскую чёрную сумку и звонко чмокнула Филина в щеку. Инго подмигнул Лизе, как мог осторожно снял с Филинского плеча жёлтый липовый листок и пустил его лететь. Листок послушно взмыл в небо и, вернувшись оттуда лазоревой бабочкой, принялся виться вокруг белокурых кудрей Амалии, и тут Лиза с изумлением поняла, что в ушах у неё зазвучал голос фриккен Бубендорф, говорившей теперь на безупречном русском. Правда, слова с движением губ фриккен Бубендорф никак не совпадали, словно в иностранном кино, но к этому можно было и не присматриваться, — главное, Лиза теперь понимала, что происходит.

— …у тебя был такой голос— я думала, ты умер! — обвиняла Амалия, сверкая глазами.

— Была и такая версия, — ответил Филин. — Но не подтвердилась.

— А ты, оказывается, на скрипочке пиликаешь! И вообще я думала — ледниковый период и конец света! — Амалия грациозно повела плечами и скинула голубую дубленку на руки Инго. — А тут, извольте видеть, теплынь и народные гулянья! Нет, я, конечно, вижу, двойной узел пространства при темпоральной перемотке, разбираться и разбираться, но все вроде живы…

Подоспевшие Хранители слушали фриккен Бубендорф затаив дыхание — ждали инструкций. Высунувшийся из-за них Костя тоже оцепенел — от восторга.

— Амалия, душенька, это мы тут вчера дел наворотили, — извиняющимся тоном сказал Филин и покосился на Инго. — Нам без тебя не справиться.

— Очень мило, — заметила Амалия, оглядевшись. — Полное безобразие. К закату надо будет все распределить по местам… — Она наморщила носик, снова огляделась и заметила Лизу.

— О! Извините, Лиллибет, — и Филин обернулся к Лизе с церемонным поклоном. — Ваше Высочество, позвольте представить вам фриккен Амалию Бубендорф из Амберхавена.

Лиза растерянно встала, запоздало сообразив, что принцессе в таких случаях полагается сидеть, а Амалия, к полному её ужасу, присела перед ней в глубоком реверансе, умело придержав пальчиками подол длиннющей юбки. Ой…

— Вообще-то мог бы и сам справиться, если бы захотел! — Амалия, взмыв из реверанса, напустилась на Филина по новой. — Тем более у тебя тут Инго и Ее Высочество! И рядом два Хранителя! Я Бог знает что подумала!

— Аль, душенька, прости, я совсем не в форме, — честно сказал Филин и чихнул. — Я, скорее всего, не справлюсь. А ты у нас как раз пространственница.

— А я, — подал голос Инго, — неуч, первокурсник и двоечник. Мне мейстер Глаукс только что это объяснил.

Амалия прищурилась.

— Вы — неуч с размахом, — вполголоса сказала она Инго. — Надо вас поскорее учить. — Она наклонилась к сумке. — А вот, кстати, тут вам привет от Богдановича.

— Мэри-Энн! — Инго обрадованно взял в руки ноутбук. — Пригодится.

— Причем прямо сейчас, — добавила Амалия.

Маргарита осторожно потеребила Инго за рукав.

— Я пойду, чтобы не мешать, хорошо? — спросила она. — Эрмитаж-то вроде вот он, на месте стоит. У папы там в оружейном отделе просто праздник — все вокруг твоего вчерашнего меча скачут, говорят, подлинный, Дания, девятый век, а как сохранился! Пока, в общем. Позвоню. — И она сделала ручкой и понеслась к Эрмитажу.

— Вот, наверное, какой-нибудь викинг удивился, — заметила ей вслед Амалия и вдруг вновь присела в реверансе, а Костя, с тоской проводивший Марго глазами, внезапно вытянулся в струнку. Лиза обернулась.

Наверно, в толпе только радингленская часть публики знала, кто, собственно, направляется к Александрийской колонне, однако перед величественной женщиной в чёрном муаровом платье с серебряными кружевами почтительно расступались все. Тем более что в руках у неё была сияющая на просвет рубином банка варенья. Малинового.