Путин — «приемный» сын Ельцина

— Ну что вы, я много раз бывал в Нью-Йорке на сессиях Генеральной ассамблеи ООН. В Америке у меня много друзей. Очень милые люди. Никто нас топтать не собирается. Только не надо задираться. В феврале и мае я по вашему поручению встречался с госсекретарем Бейкером и имел беседу по двум вопросам: о развитии прямых отношений, минуя Горбачева, и о кредитах российскому правительству. Он согласился с нашим мнением, что любые деньги, которые они дадут Горбачеву, — это поддержка системы, которой надо дать потонуть. Тогда как кредиты, выданные нам, помогут строить демократию и рынок, к которым вы так стремитесь. Уверен, визит будет успешным.

Козырев бодрился, но не мог не понимать, что экзамен ему предстоит серьезный. Ельцин требовал, чтобы МИД РСФСР из шутейного ведомства, каким оно было при СССР, как можно скорее превращалось в серьезного дипломатического игрока. Но для этого необходимо было иметь опыт, которого Козырев не имел. К тому же он видел печальный пример Шеварднадзе, который, обладая солидным внутриполитическим багажом, стал министром иностранных дел СССР, будучи совсем не знаком с внешней политикой и дипломатической практикой, с плохим знанием русского и незнанием иностранных языков. И, увы, вошел в историю внешних сношений как худший министр. Козырев хотя и знал языки, но просидел двадцать лет фактическим помощником у одного из заместителей министра в центральном аппарате и не имел как практики работы за рубежом, так и никакого политического опыта. И это в отличие от их знаменитого предшественника Громыко, который пришел к руководству МИДом с дипломатического поста номер один — посла в США. О таких, как Козырев, карьерные дипломаты обычно говорили: «Он не работал в поле», то есть в посольствах. Выяснилось также, что ни Шеварднадзе, ни Козырев не обладали так необходимым дипломату чувством служения Отечеству. Первый, потому что Отечеством для него была Грузия. Второй — потому, что родился и рос в Брюсселе и чувствовал себя человеком мира. Глухим тихим голосом без эмоций он постоянно поддакивал зарубежным партнерам «да, да» и оставил после себя заросшее пустоцветом дипломатическое поле. Потом были «суворовец» Иванов и, наконец, последние десять лет довольно жесткий Лавров. Последние двое по стилю — смесь первых трех. Известно, как Лавров обозвал «долбаным мудаком» британского коллегу Мили-бенда за его попытки поучать Россию, как вести себя с грузинским президентом — русофобом и лунатиком Саа-кашвили.

Козырев не смог, да и не желал выстраивать выгодных для России отношений с бывшими советскими республиками. Он безоговорочно признал эти новые национальные государства сферой американских интересов. Особенно невнятной была ельцинско-козыревская политика в отношении важнейшей для нас Украины. Ее буквально бросили под ноги агентуре Вашингтона из числа радикальных галицийских националистов.

Очевидно, не понимал этот мидовский чиновник средней руки, что есть немцы, которые могут спокойно жить только с ножом у горла или под сапогом. Что американцы не прекратят экспансии, если их не загнать обратно на материк за океаны. Что англичане — имперская нация по инстинкту. Что за сто лет до убогого Ельцина император Александр III прозорливо завещал нам не искать союзов, кроме как с собственными армией и флотом. При каждом обострении обстановки внутри страны Козырев по заданию Ельцина стремглав мчался в Вашингтон искать защиты от политических оппонентов. Он, как и его патрон, пытался доказать, что во лжи есть правда, если ложь во спасение. Только чьего спасения? Похоже, что их собственного благополучия. И прав его преемник Иванов, не единожды вопрошавший в сторону Козырева: «Кому они с Ельциным служили?»… Что не России, то это точно!

Вот таких два «творца» внешней политики новой России отправлялись на Американский континент с первым зарубежным официальным визитом.

Сразу после обеда лимузин Ельцина подъехал к парадному подъезду Белого дома. Встречал его сам Буш, хотя мысленно все еще не мог смириться с тем, что это конец прежних отношений с Горбачевым. Церемония приветствия прошла в Розовом саду. В своей речи Буш заявил, что, «принимая первого президента Российской республики, мы не должны забывать того, кто положил начало отважной политике гласности и перестройки. Я хочу совершенно ясно сказать, что мы будем продолжать поддерживать тесные отношения с президентом Горбачевым». Затем прием продолжился в Овальном кабинете. И здесь Бушу передали записку с сообщением все от того же от агента Грека о грядущем в ближайшее время государственном перевороте с целью свержения Горбачева, с содержанием которой хозяин Белого дома тут же познакомил гостя. Ельцин воспринял тревожную информацию спокойно и предложил позвонить Горбачеву. Заказали разговор с Кремлем, но связаться с Горбачевым не удалось. Поручив помощнику разыскивать президента СССР, Буш и Ельцин продолжили беседу. В этой ситуации разговор естественным образом закрутился вокруг темы о силах, которые хотят возвратиться к эпохе социализма. И здесь «Остапа понесло»: