Путин. Прораб на галерах

Ни в одном доме Тугнуя вчера уже утром не осталось ни одного человека. Все были на улице, все ждали премьера, все были не то что взволнованы, а встревожены, что ли. Люди, можно сказать, страдали. На них обрушилось громадной силы событие, масштаб которого, кажется, не помещался в их хорошо и просто устроенных головах. Они бодрились, конечно, и улыбались, и хвалили Путина и бурятское правительство, и журналистов, которые сюда приехали, и сотрудников местной службы безопасности, которые проверяли у них паспорта… Они и еще кого-нибудь поблагодарили бы, да уж вроде было больше и некого. Но в глазах этих людей я видел страшное смятение. Им никогда не приходилось сталкиваться ни с чем подобным.

— Смотрите, — обратила внимание подружек одна старушка, стоявшая в хорошо выстроенной толпе, — вон один наш отбился и стоит в стороне, и никто за ним не смотрит. Некрасиво!..

— Да ладно, — оборвала ее соседка. — У нас же деревня. Мы все тут некрасивые.

Другая пожилая женщина уже в третий раз повторяла, что у Путина ничего просить никто не будет.

— Как это? — с недоумением наконец переспросила ее еще одна тугнуйка.

— А, ну да! — спохватилась эта женщина. — Только дал бы колокола для церкви. А мы ему сметаны налили бы…

На инвалидной коляске подъехала бабушка Даши Анна Ивановна и рассказала, как это все произошло тогда, в 2008-м. Даша живет с ней, они готовились к Новому году, но у девочки не было новогоднего платья, бабушка предложила попросить у Путина, написала текст, назвала его добрым волшебником, Даша прочла текст по телефону, и ей сказали, что она может задать этот вопрос премьеру, она задала, он пригласил ее в Москву…

Вот, собственно, и все, кроме того, что Даша волновалась и спрашивала у бабушки, как правильно сказать: «Здраствуйте!» или «Здравствуйте!», а бабушка говорила, что пишется так, а говорится как слышится…

— Потом начались бессонные ночи, — вздохнула Анна Ивановна, и я снова уловил в ее глазах это смятение. — Но все прошло хорошо… И вот эту коляску тоже Владимир Владимирович подарил… А из платья Даша уже выросла…

— Где же она сама? — спросил я.

— Два дня назад забрали ее у меня, — пожала плечами Анна Ивановна, — так с тех пор и не видела.

— Кто забрал? — поразился я.

Не могло же быть такого, чтобы Дашу где-то изолировали и изматывали, например, психологическими тренингами к приезду премьера.

— Забрали… — вздохнула она. — Вот ее отец, спросите.

Рядом стоял средних лет мужчина, крепко прижавший к животу бутылку с минеральной водой. Он ее так крепко прижал, что побелели кончики пальцев. Отца звали Алексеем.

— Где же Даша? — повторил я.

— У второй бабушки, — неохотно пояснил он. — Дом у нас с Анной Ивановной (это его мама. — А. К.) сгорел, не успели полностью починить. Вот и забрали Дашу, чтобы не стыдно было Владимиру Владимировичу дом показать.

— Проводку замкнуло? — поинтересовался я.

— Да нет, электричество на ночь отключаем, — ответил он.

— Подожгли, что ли? — засмеялся я.

— Да кто ж его знает… — Он вдруг посмотрел на меня таким испытующим взглядом, словно проверял, не я ли поджег.

Бабушка молчала и слушала. Я понял, что так они с сыном и думают: сожгли дом.

К Анне Ивановне подошли два пожилых человека с орденами (у одного на лацкане пиджака была звезда Героя Социалистического Труда) и попросили разрешения постоять рядом:

— Путин же с вами говорить будет?

— Со мной, — с готовностью кивнула она.

— Вы же разговаривали с ним? — спросил ее Герой Социалистического Труда. — Какой он? Ну по голосу хотя бы…

— Нет, я с ним не разговаривала, — с появившимся вдруг на лице каменным безразличием ответила она. — Просто он про меня знает. Коляску мне прислал.

— А, ну вот мы и постоим! — обрадовались они. — Можно?

Она великодушно кивнула.

Один из педагогов школы, где учится Даша, сказала мне:

— Вообще-то у нас и так была программа социально-экономического развития села. Так что визит Даши к Путину только подтолкнул процесс строительства. Но все и так уже было готово!

Они тут, кажется, всерьез ревновали к тому вниманию, которое оказывали семье Варфоломеевых. В селе говорили, что за счет районной или даже областной администрации за два дня отремонтировали дом — не тот, что сгорел, а тот, куда перевезли Дашу. Он, видимо, и без пожара едва подлежал восстановлению.

— Да как же не стыдно? — всплеснула руками сестра Дашиной мамы. — Да как могут говорить такое? Да у нас же все стройматериалы уже были! Мы же кредит взяли! Просто не успели бы сами за два дня все сделать!..

Из дома вдруг вышла Даша — красивая девочка с огромными белыми бантами и в зеленом платье, из которого она тоже уже, по-моему, выросла. На все вопросы она отвечала только «да» или «нет», а чаще вообще ничего не отвечала. Она была подавлена величием момента, который продолжается уже третий год.

— Что ты приготовила для дяди Вовы? — настойчиво спрашивал ее бурятский тележурналист. — И еще вопрос: почти три года прошло, и вот ты веришь, что все это не сон?

Она молчала.