Путин. Прораб на галерах

— «С-400» — это не система залпового огня, это система противовоздушной обороны, — холодно поправил российский президент журналистку, причем он был, видимо, настолько выше всего этого, что даже не воспользовался случаем, чтобы хоть улыбнуться, демонстрируя уровень ее некомпетентности, с которым не следует выходить на разговор с такими людьми, как он. — И у нас не было этих систем в Сирии, потому что мы исходили из того, что наша авиация работает на высотах, до которых не может дотянуться преступная рука террористов.

Странно: такое выражение, с одной стороны, хотелось видеть проиллюстрированным карикатурой Кукрыниксов, а с другой — в сложившихся обстоятельствах оно звучало даже как-то естественно…

— У них нет соответствующей военной техники, которая способна сбивать самолеты на высоте более 3–4 тысяч метров. Нам в голову не приходило, что мы можем получить удар от той страны, которую мы считали своим союзником, — делился российский президент. — Ведь наши самолеты, работая на высотах 5–6 тысяч метров, работали абсолютно незащищенными в отношении возможных атак со стороны истребителей. Если бы нам в голову только пришло, что это возможно, мы, во-первых, давно бы там установили такие системы, которые бы защищали наши самолеты от возможных атак!

В каком-то смысле это был крик души.

— Во-вторых, есть другие технические средства и военные защиты, например сопровождение истребителями или как минимум технические средства защиты от нападения ракет, в том числе тепловая защита. Специалисты знают, как это сделать! Мы этого ничего не делали, повторяю еще раз, потому что считали Турцию дружественным государством и просто не ждали никаких атак с этой стороны! — Владимир Путин продолжал быть откровенным и даже безоружным, как тот бомбардировщик. — Именно поэтому мы считаем этот удар предательским…

Владимир Путин не в первый раз произносил это слово, на первый взгляд странное для политика. Но для него это, видимо, ключевое слово в случившемся. И до этого деливший людей на «своих» и «чужих», Владимир Путин после гибели наших штурмана и пехотинца перестал воспринимать Реджепа Тайипа Эрдогана как главу государства, с которым в любых обстоятельствах надо разговаривать (а ведь российский президент еще недавно говорил, что для него не важно, что за человек с ним встречается, потому что главное — интересы государства, которое он сам, Владимир Путин, представляет и защищает), а воспринимает его исключительно как предателя.

И для него это приговор.

То есть не то что бы даже для самого Реджепа Тайипа Эрдогана приговор. А это Владимир Путин сделал для себя окончательные выводы по этому поводу. И для него это приговор Реждепу Тайипу Эрдогану.

* * *

— Вы знаете, — говорил Владимир Путин на Парижской климатической конференции, — на ракетах наши летчики пишут «За наших!», имея в виду погибших в самолетах над Синаем и на границе с Турцией. И на этих же ракетах пишут «За Париж!», а бомбардировщик с этими ракетами сбивает самолет турецких ВВС. О какой широкой коалиции можно говорить? Но мы будем о ней говорить…

Он припомнил Турции и то, что «представители российских террористических организаций, в том числе на Северном Кавказе, всплывают на территории Турции», проводят там время в защищенных турецкими спецслужбами местах, а потом, «используя безвизовый режим, опять всплывают на нашей территории».

Интересно, как в такой ситуации высшее российское руководство до сих пор мирилось с поставками яблок из Турции в Россию?

Позднее, уже в Послании Федеральному собранию, президент России конкретизировал (но не до конца):

— Мы не собираемся и не будем бряцать оружием. Но если кто-то думает, что, совершив подлое военное преступление, убийство наших людей, они отделаются помидорами или какими-то ограничениями в строительной и других отраслях, то они глубоко заблуждаются. Мы еще не раз напомним о том, что они сделали. И они еще не раз пожалеют о содеянном. Мы знаем при этом, что надо делать.

Но знанием этим президент не поделился. Видимо, оно такое, что нам лучше этого не знать.

У него что-то есть на Эрдогана. И для Эрдогана.

* * *

На итоговой пресс-конференции в декабре 2015 года Владимир Путин вспоминал:

— Я в последний раз был в Анталье, мы разговаривали со всем руководством Турции. И турецкие коллеги поставили перед нами очень чувствительные вопросы и попросили о поддержке. Несмотря на то что у нас сейчас испортились отношения… я не буду говорить, о чем шла речь, это совсем не мой стиль… но поверьте мне, перед нами были поставлены очень чувствительные для Турции вопросы, не вписывающиеся в контекст международного права по тем решениям, которые турецкой стороной предлагались. Представляете, мы сказали: «Да, понимаем и готовы вам помочь».

То есть нарушить международное право. По-другому это никак нельзя назвать. Владимир Путин сам об этом сказал. Такие на самом деле были кулуары «двадцатки» в Анталье.