Путин против Ленина. Кто «заложил бомбу» под Россию

Немцов прихватил с собой в столицу некого Бревнова (Бравермана), ныне неизвестно, где обретающего. А тогда благодаря двум первым вицам он возглавил РАО ЕЭС и стал его громить. Личность оригинальная, женат был на американке. И однажды ему вздумалось послать свою американскую тещу в Америку на 200-местном самолете ИЛ-62 за мебелью. Теща полетела. Туда – в салоне одна, обратно – с мебелью. То ли за эту наглую проделку, то ли за то, что вяло громил РАО ЕЭС, его выставили с должности. Где он обретает ныне, неизвестно. Пока все это святая правда и о полоумии рассказчика не свидетельствует.

Вскоре и Немцова с Чубайсом из правительства тоже выставили. Один срок они со своим «Союзом правого дела» потоптались в Госдуме, но пролезть еще на один срок не удалось. Уж больно от них на всю страну дурно пахло. Чего стоил один призыв Чубайса к своим партсобратьям: «Больше наглости!». Хотя наглости у них и так было под завязку.

Что делать, как жить дальше? Существовал, говорит Угланов, некий «Нефтяной дом» во главе с неким Линшицем. И вот Немцов прильнул к этому Линшицу. Но тому вскоре пришлось бежать из страны. Куда? Неизвестно. Почему? Нетрудно догадаться. Но деньги на жизнь, говорит, остались: акции «Газпрома», купленные когда-то по дешевке, вдруг взлетели в цене чуть не в десять раз. На хлеб с маслом хватало. Еще раз скажу: никакого полоумия и здесь пока не просматривается.

Но вот оно начинается: «Немцов мог стать политиком мирового уровня». Да почему ж не стал? Наших секретарей обкома можно в известном смысле считать губернаторами, и многие из них стали политиками именно мирового уровня – секретарями ЦК, членами Политбюро, министрами, главами правительства. И в США губернаторы становятся президентами. И Немцов был депутатом Верховного Совета, губернатором, вице-премьером… Но дальше дело не пошло. Не в том ли причина, что дружил и обделывал дела с такими прохиндеями, как Березовский, Чубайс, Броверман, Линшиц?.. Или своего не-ума хватало?

Нет, у нашего мыслителя свое объяснение загадки века: «Москва, как и тысячу лет назад, все та же Византия, где политика делается под ковром, а Боря так и остался доморощенным Дон Кихотом, положившим жизнь на борьбу с ветряными мельницами…».

Немцов – Дон Кихот. Это, конечно, уже явный признак чистого полоумия.

Но слушайте дальше: «Таким и останется он в моей памяти – рыцарем печального образа с гагаринской улыбкой». Вы не ослышались: с га-га-рин-ской! Да ведь это похлеще, чем сказать, что у Новодворской была улыбка леонардовской Моны Лизы, а у Хакамады облик ренуаровской мадам Самари, а у Алексеевой – «Незнакомки» Крамского…

А не помните ли вы, господин Угланов, какое было выражение лица у вашего дружбана 4 октября 1993 года на совещании в Кремле, где власть, дрожа от страха, решала, как быть, что делать, коли народ восстал против Ельцина и всей его банды. Там ваш дружбан орал Черномырдину, главе правительства: «Давите их, Виктор Степанович! Давите, пока не поздно!». Не помните? Так я вам напомню. У Немцова, еврея, было выражение лица известного немецкого антисемита Адольфа Эйхмана, эсэсовца, когда он шел выполнять очередное задание по уничтожению евреев.

Я против принуждения, я за свободу личности, но за уподобление Немцова Дон Кихоту, за гагаринскую улыбку на лице Немцова я все-таки отправлял бы в желтый дом.

_2015 г.

Генераторы вздора

Начитался предисловий

Такой в ту ночь была Помпея,

Пред тем как утром пеплом лечь.

Николай Тихонов

Вскоре после того, как патриоты советского закала и все честные граждане почтили память маршала Г. К. Жукова в связи с сорокалетием со дня его смерти, публицист Александр Севастьянов, патриот ельцинского пошиба, решил почтить память сборника «Из-под глыб» в связи с сорокалетием со дня его выхода и скоропостижной кончины.

Несколько знакомый с писаниями этого автора, я не стал бы читать его новый труд, но глаза невольно уловили на полосе имена А. И. Солженицына и И. Р. Шафаревича. Ну как же! Я давно знаю этих глыбалистов. С первым переписывался, встречался, давным-давно в ленинградской «Неве», а потом в воронежском «Подъеме», похвалил, однако позже накатал о нем целую книгу весьма скорбного характера; и со вторым виделся, однажды на каком-то торжестве в «Нашем современнике» он даже аплодировал моим стихам, но потом я и о нем, как о Солженицыне, тоже писал с большой печалью. Можно ли пройти мимо старых знакомых! И я стал читать статью…