Путин. В зеркале «Изборского клуба»

И вот этот набор у него, похоже, сложился под определяющим влиянием гайдаров и чубайсов всех мастей и поддаётся лишь крайне медленной, фрагментарной и неохотной корректировке под давлением совсем уж вопиющих, непреодолимых и пугающих обстоятельств. Эта корректировка вполне может оказаться кратковременной или, что не менее опасно по своим последствиям, фатально запоздалой.

Выбор экономической стратегии

Поразительно описание Путиным различных возможных подходов к противодействию глобальному экономическому кризису. Мол, американцы смягчают финансовую политику, подстёгивая дешёвыми деньгами своё хозяйство, европейцы ужесточают бюджетную политику, экономя на всём, а мы, руководство России, комбинируем эти два подхода.

При этом происходит «смешение горячего со сладким», так как финансовая и бюджетная политика — это хотя и смежное, но всё же различное явление: Путин явно не замечает, что смягчение финансовой политики в американском стиле ничуть не противоречит бюджетной экономии по-европейски, и кредит в развитых странах еврозоны, несмотря на сокращение социальных расходов в её бедной части, ненамного дороже, чем в США.

Выдавая различие между финансовой и бюджетной политикой в условиях кризиса за различие между США и еврозоной, он — вполне возможно, что неосознанно, — маскирует тот факт, что все развитые экономики мира спасаются от срыва в депрессию денежной накачкой, замещающей сжимающийся коммерческий спрос. Уникальная политика либеральных фундаменталистов России, отказывающихся от финансового смягчения в единственной стране мира, где такое смягчение может быть производительным, не ставится Путиным под сомнение, и он едва не извиняется за робкое отступление от неё в части нескольких инфраструктурных проектов.

«Не заработанные страной» деньги, полученные от высоких цен на нефть, президент до сих пор вслед за либеральными фундаменталистами считает «лишними», а их направление на нужды развития страны — «нарушением». Подобную риторику из уст руководителей других отстающих от передовых экономик мира стран-экспортёров нефти невозможно себе даже вообразить.

Констатируя различие подходов (на самом деле — мнимое, но ему про это, похоже, не сказали), Путин не интересуется причинами этого различия и тем, какой же из этих различных подходов является правильным. Это можно назвать безразличием, или робостью перед Западом (который смиренный лидер второй ядерной державы мира, возможно, просто не смеет анализировать), или любым иным термином, но в его основе — равнодушие к истине.

«США поступают так, европейцы иначе», но его не интересует, чем это вызвано и как правильно, как нужно: мы всего лишь копируем авторитетов и комбинируем их подходы, просто не задумываясь о том, что стоит за ними.

Такой подход может приносить тактические успехи, но в стратегическом отношении он, как и любое равнодушие к истине, означает только одно — гибель.

Остаётся надеяться, что прямой саботаж его разумных указаний со стороны либерального клана, представители которого занимают ключевые позиции в социально-экономическом блоке правительства и в Банке России, не пройдёт ни незамеченным, ни безнаказанным.

Остаётся надеяться, что эффективные подходы к развитию, заявляемые им в его выступлении на Валдайском клубе, не останутся пустым сотрясением воздуха.

Остаётся надеяться, что ужесточение его риторики, проявившееся перед Новым годом в выступлениях на заседаниях Госсовета и правительства, приведёт к нормализации как кадрового состава российского руководства, так и осуществляемой им социально-экономической политики уже в следующем году, и желательно — вскоре после Олимпиады.

Но Россия надеется на всё это уже долгих 13 лет: пока тщетно.

Андрей Кобяков. Вперёд и вверх

Либерализм в экономике резко контрастирует с заявленной Путиным консервативной миссией

«История представляет примеры гибели целых наций, потому что они не умели в благоприятное время решить великую задачу обеспечения своей моральной, экономической и политической независимости».

Фридрих Лист «Национальная система политической экономии»

Преодолеть шизофрению