Путин. Внедрение в Кремль

«Привычная советская психология, — написал Олег Попцов. — Найти врага. И самым любопытным в этой истории оказался тот факт, что разобраться с «черным вторником» получено не правительству или комитету парламента, а Совету безопасности… Тем самым событие сразу было возведено в ранг как бы государственного преступления. Замысел удался наполовину, но все же удался» [310].

Уже после опубликования доклада Государственной комиссии ^{62}, «Российская газета» высказалась, что гарантии неповторения событий 11 октября нет [311].

Юрий Скуратов писал: «У всех на памяти был так называемый «черный вторник», который, похоже, ничему не научил. Причины «черного вторника» тогда были выявлены точно: заинтересованными в нем оказались крупные российские банки, буквально озолотившиеся на народной беде, а виновными — не самые бедные «стрелочники» — чиновники из Министерства финансов и Банка России» [312].

Но это было в 1994 году, через четыре года все повторилось. Повторилось в гораздо больших и трагических для страны размерах. Собственно говоря, что еще могло быть при таком президенте. Наступать на грабли мы могли сколь угодно часто. Тем более что никто и ни за что не отвечал.

«Хотя по итогам «черного вторника» было возбуждено уголовное дело, — писал тот же Скуратов, — но оно расследовалось вяло, материалы месяцами лежали без движения в папках, руководящие сотрудники ФСБ жаловались — нет сил на расследование. В результате — время было безнадежно упущено.

Придя работать в Генпрокуратуру, я дал команду поднять материалы, возобновить расследование, но вернуть упущенное было уже невозможно, а следователи ФСБ спустя два месяца вновь прекратили дело» [313].

Виновные не понесли наказание, прихватизация продолжалась. «Самые прибыльные предприятия российской промышленности были отданы кучке бессовестных магнатов, которые разворовывали активы, уклонялись от уплаты налогов и вывозили свои неправедно нажитые богатства за рубеж. Позволив этим хищникам построить частные империи за счет государства и большинства россиян, само правительство, по сути, обанкротилось. Чтобы не латать дыры в бюджете за счет печатного станка и избежать нового витка гиперинфляции, правительство просто перестало платить зарплаты военным, учителям, медикам и пенсионерам. Оно также брало крупные ссуды в банках — тех самых, которым оно отдало государственные деньги и активы несколько лет назад» [314].

Все это неизбежно должно привести к катастрофе. Вот она и наступила. «Летом 1998 года Россию постигла тяжелейшая финансовая катастрофа, — напишет позже Ельцин и тут же лукаво добавит: — Замечу сразу, что произошла она не только у нас, но и в странах с другой экономикой, с другой историей, с другим менталитетом» [315].

Лукавство состоит в том, что огромная для страны катастрофа как бы уравнивается с мелкими проблемами, которые возникли в некоторых странах ^{63}. Он как бы говорит, что не все так страшно в нашей стране, в других тоже есть проблемы. Правда, при этом он забывает, что за гораздо более мелкие катастрофочки руководители западных государств обычно лишаются своих постов, несмотря на то, что их правление не такое самодержавное как правление российского президента.

Однако на этом президентское лукавство не кончилось. Борис Николаевич и дальше продолжает лукавить, перенося ответственность на других:

«Много в те дни, перед августовским кризисом, давалось ценных советов — и банкирами, и аналитиками, и журналистами, и экономистами. Почему правительство оставалось глухо к этим советам?..

С самого начала своей работы правительство Кириенко декларировало создание антикризисной программы. Под руководством Сергея Владиленовича наконец начали писаться грамотные экономические законы, выстраиваться правильные макроэкономические схемы (наработками кириенковского правительства, кстати, пользовались потом все последующие кабинеты министров и пользуются до сих пор). Но вот беда: за этой долгосрочной перспективой молодые экономисты совершенно проглядели текущую катастрофу! Закладывая фундамент, напрочь забыли о крыше. Произошел удивительный парадокс: самое грамотное в экономическом смысле российское правительство приняло самое неграмотное, непросчитанное решение».

Вот кто, оказывается, виноват: правительство! Правда, он при этом скромно умалчивает, что именно президент предлагает Госдуме проголосовать за премьер-министра, что ради премьера Кириенко президент практически «изнасиловал» ту же Госдуму, что заместителей премьера и всех министров назначает и освобождает от должности сам президент, что он является главой государства и определяет основные направления внутренней политики страны. Это только по Конституции, а если по существу, то власть первого российского президента еще больше.