Путин. Взгляд с Болотной площади

Сергей Миронов: Отвечаю на Ваш вопрос, у меня все было просто. Так как я принял решение уходить из власти, я проинформировал своих родных, они абсолютно с пониманием к этому отнеслись.

Алексей Левченко: Роман не уточнил, мы попросили ответить на вопросы в том числе и наших читателей, на то, что их волнует. Сергей Удальцов, вас активно тоже спрашивают — вы проводите много времени в кутузке, не жалко ли Вам самому этого времени, и вместо того, чтобы тратить его на семью или вести какую-то другую деятельность, Вы находитесь в СИЗО большую часть времени?

Сергей Удальцов: Я тоже сторонник тезиса — политика должна быть принципиальной и нравственной. Если ты какие-то принципы и идеи декларируешь, будь готов за них и ответить, и если надо, пострадать. Это не самоцель, но в нынешней политической ситуации варианта два — или ты начинаешь жить по двойным стандартам, лицемерить, идти на сговор с властью, с кем-то еще. Или, если ты говоришь правду — да, есть риск, что тебя не на 15 суток посадят, а не дай бог, и более серьезные последствия. Но это твой выбор. Я считаю, надо быть честным и принципиальным. Сегодня в политике мало честности и принципиальности.

Я стараюсь действовать так, как мне сердце подсказывает. Конечно же, мне было бы приятнее проводить это время дома, заниматься делами с единомышленниками, заниматься каким-то полезным делом, а не сидеть в спецприемнике, в изоляторе. Но я понимаю, что иначе я должен поступаться принципами. Я этого делать не намерен, не буду, кто бы ни хотел. А в изоляторе тоже можно с пользой проводить время, писать какие-то труды, общаться с людьми, получать информацию. Так что не надо думать, что там совершенно бесцельное времяпровождение.

Роман Баданин: Сергей Михайлович, а Вы с пользой проводили 10 лет на посту спикера СФ?

Сергей Миронов: Конечно, с пользой. Во-первых, это большой опыт, а во-вторых, все-таки много мне удалось сделать. Например, не сочтите за нескромность — то, что сегодня в Лесном кодексе нет частной собственности на лес — это моя личная заслуга. Я этим горжусь. То, что знамя Победы осталось таким, каким его водружали наши отцы — это тоже лично мое участие. Не все удалось сделать, потому что очень часто мой голос был единственным против того или иного закона. Но что-то все-таки удалось сделать. Поэтому эти 9 лет прошли не зря.

Алексей Левченко: Сергей, раз уж Вы сказали, что Вы, как Ленин, пишете там какие-то труды — все-таки, спрашивают Вас активно, не получается ли Ваш протест ради самого протеста, и не кажется ли Вам, что Вы становитесь персонажем вроде доктора Хайдера или безымянного вьетнамца, который годами ночует возле Белого дома в США, герой уличной политики в США. И их имена вроде и знает вся нация, но их требования никто никогда не учтет. Кем Вы хотите стать — таким же медийным персонажем, которого все знают, но который никогда ничего не решит, или, если Вас возьмут в какую-нибудь проходную партию, Вы все-таки попробуете что-то сделать?

Сергей Удальцов: Знаете, по-моему, если возьмут, как Вы сказали, в проходную партию — то там ничего не сделаешь. Потому что сейчас, к сожалению, любая партия — не в обиду Сергею Михайловичу, но я думаю, он понимает, о чем идет речь — цензура существует, кого можно включать в списки, а кого нет. На примере Правого дела мы это ярко видели. У Справедливой России 4 года назад были разного рода истории, и с Шергуновым, и с тем же Ройзманом. Дай бог, сейчас ситуация поменялась. Цензура есть.

Поэтому я не стремлюсь любой ценой сейчас в какую-то партию войти, в какой-то список. Потому что сильно ограничишь свою свободу, возможность говорить правду, я этого не хочу.

По поводу персонажей — мы требуем, наша позиция абсолютно реальна, она соответствует интересам, на мой взгляд, большинства населения. Это действительно социальная справедливость, это контроль граждан за деятельностью власти. Это экономические преобразования, перераспределение, справедливые доходы. Элита паразитирует, она нас грабит. Поэтому рано или поздно, не мы, так другие, народ сам решит эти вопросы. Поэтому случай доктора Хайдера или каких-то других экстравагантных персонажей, я думаю, нам не грозит. И я считаю, что для меня не главное — моя роль в этом процессе, а чтобы получались результаты. Если я хоть что-то в этом сделаю и помогу — слава богу. Но для меня первичен не я в процессе, не я в борьбе, а сам процесс, и главное — результат, народовластие и справедливость.