Путинская Россия как она есть

Попытки России установить более тесные связи с Европой — свободная торговля, либерализация визового режима, общая интеграция — в конечном итоге будут фактически означать, если будут доведены до конца, вхождение в Шенгенскую зону и единый рынок. Вместе с общей валютой единый рынок составляет ядро европейского проекта, и для выхода на него от России потребуется соблюдать значительную часть законов и подзаконных актов Евросоюза. Это станет источником напряжённости, которая, как предусмотрено в разработанной Жаном Монне первоначальной стратегии постепенной интеграции через бесконечно продолжающийся «перелив», может быть устранена только через дальнейшую интеграцию. Главное, что Россия окажется в том же незавидном положении, как Турция, Норвегия и Швейцария, которые вынуждены пассивно соглашаться с решениями, принятыми в Брюсселе. Такая ситуация создаёт мощные стимулы для элит, чтобы добиваться полного представительства через членство в Евросоюзе.

Например, в январе 2012 года специальный комитет, организованный норвежским правительством для изучения отношений между Евросоюзом и Норвегией, опубликовал на 911 страницах доклад под названием «Снаружи и внутри». С одной стороны, в докладе сообщалось, что Норвегии пришлось применять три четверти законов Евросоюза, касающихся «большинства сфер общества», включая экономику, рынок труда, экологическую политику и т. п. С другой стороны, в докладе сухо отмечается, что «Норвегия не является членом Евросоюза, как и не участвует по существу в процессе принятия решений».[229] Это необычная позиция для самопровозглашённой демократии, мягко выражаясь.

Аналогичные проблемы существуют и в отношениях между Евросоюзом и Швейцарией, которые регулируются причудливо-запутанной правовой системой из 120 соглашений. Это приводит к напряжённости в отношениях между двумя странами и периодическим призывам европейских и швейцарских лидеров упростить правовое регулирование отношений.[230]

Как мы видели, отношения между Евросоюзом и Турцией тоже проблематичны, и они вызывают всё больше раздражения в связи с сомнительными перспективами вступления Турции в члены Евросоюза.

Интеграция России в Европу будет связана с возникновением аналогичной напряжённости по ходу развития событий. Однако, в отличие от наивно еврофильской Турции и в отличие от маленьких Норвегии и Швейцарии, Москва, безусловно, и близко не потерпит такого же диктата из Брюсселя.

Переговоры по этой интеграции, вероятно, будут продолжаться с постоянным изменением баланса сил и приоритетов в зависимости от того, насколько сплочёнными Россию и Евросоюз могут сделать их соответствующие блоки. Важным вопросом будет тот предел, до которого эти отношения будут регулироваться специальными соглашениями или, наоборот, какого-либо рода глубоким, институционализированным участием России в Евросоюзе с правом на своё мнение на переговорах. Сегодня первое представляется более вероятным.

Место России за пределами патологического «европейского междуцарствия»

Теперь редко приходится слышать об отдельных европейских государствах и их внешней политике. Отчасти это объясняется тем обстоятельством, что разногласия между странами Евросоюза таковы, что не может быть и речи о том, что они в чём-то напоминают согласованную «политику в отношении России». В известной мере это происходит благодаря тому, что текущая деятельность политиков и встречи дипломатов достаточно вторичны по отношению к тем экономическим и бюрократическим силам, которые заставляют Россию и Европейский союз сближаться. Однако, несмотря на то, что можно ясно определить среднесрочные тенденции, существует фундаментальная непредсказуемость будущего европейской ситуации.

В настоящее время сам европейский проект находится в состоянии непрерывного изменения как никогда раньше. В прошлом уровень и широта интеграции определялись скоростью движения самого медленного его участника. На каждом этапе от создания Европейского объединения угля и стали до формирования единого рынка и введения единой валюты, интеграция проходила не по необходимости, а по желанию. Интеграция зависела от милости лидеров отдельных стран, например, Шарля де Голля и Маргарет Тэтчер, которые стремились затянуть процесс интеграции на годы. Некоторые проекты, например, «Европейское оборонительное сообщество», были изначально мертворождёнными. Сегодня, наоборот, новое законодательство и полномочия Евросоюза формируются с головокружительной стремительностью в связи с постоянным, мощным и потенциально опасным давлением мировой экономики на зону евро. Исход кризиса зоны евро трудно предсказать. При этом нельзя исключать частичный или полный крах единой европейской валюты.

Кроме того, быстро исчезает понятие «многоскоростной Европы», уступая место настоящей «многоуровневой Европе». Не все члены Евросоюза равны или полностью интегрированы в европейскую политику и финансирование, как новые Центрально- и Восточно-Европейские члены прекрасно знают.