Путинская Россия как она есть

Г-н Мотыль вполне прав, когда говорит о едином мнении наблюдателей по поводу того, что ведущая роль в протестах принадлежит среднему классу и молодёжи. Однако достаточно было взглянуть на лес флагов на проспекте Сахарова и на Болотной улице, чтобы понять, какую разнородную группу представляли собой демонстранты: у них были разные цели и чаяния, и это было далеко не единое движение, объединённое общей целью. В сущности, если бы они добились своего, то, вероятно, в итоге передрались бы между собой, как чеченские военачальники. Националисты под жёлто-чёрным флагом Имперской России, коммунисты под красным знаменем и тут же красно-черный флаг[164] Украинской повстанческой армии (УПА: ловко подмечено, Леош!). Странно видеть серп и молот рядом с флагом гражданской армии, лидеры которой сотрудничали с нацистами[165] и объединялись с немецкими войсками в борьбе против Советского Союза в надежде, что Германия победит и предоставит Украине независимость — поистине, свобода выражения на марше.

По словам профессора Мотыля, система, которую создал Владимир Путин, «чрезвычайно неустойчива… и по всей видимости разрушится, придёт в упадок и, возможно, даже рухнет», причём этот процесс «может быть, уже начался». Так ли это? Я бы предположил, что наступивший в 2008 г. глобальный финансовый крах серьёзно сказался бы на такой системе. И было бы странно увидеть быстрое[166] и гибкое восстановление этой системы, которая менее чем за два года вернулась к прежнему уровню прибыльности (настолько быстро, что пришлось ввести ограничения, чтобы обуздать инфляцию) и превзошла[167]другие страны-БРИК по всем параметрам, кроме одного, где оказалась второй. Вероятно, профессор Мотыль сильно удивился, когда это произошло. Трудно представить себе пёструю толпу, где кого только не встретишь, начиная от националистов, которые требуют отделения Кавказа от России, и кончая студентами, которым было меньше 10 лет, когда Путин впервые стал президентом, и которые вышли на улицу, полагая, что выражать несогласие и расшатывать неустойчивую систему Путина — это круто. Но именно так и говорит профессор Мотыль.

Я думаю, здесь подразумевается скорее политическая система, которую построил Путин, чем финансовая система Российской Федерации. И как, по-вашему, я должен их разделить? Может ли политическая система быть слабее финансовой, демонстрирующей такие яркие успехи, в стране, где самые крупные притоки капитала контролируются государством и где — согласно бесконечному числу западных критиков — «ничто не сдвинется с места без слова Путина»?

Но даже если вы считаете её слабой, вас всё равно потрясёт резкое ныряние Мотыля в мусорный контейнер, погружение всё ниже и ниже через слои мусора до самого дна — такое ощущение складывается, когда он вводит и обосновывает термин «фашистоидный». Мы узнаём, что Россия не совсем фашистская страна; она «фашистоидная» — после чего г-н Мотыль начинает живенько описывать не что иное, как фашистскую систему. Эта система, как нам говорят, характеризуется (1) уважением солдат и полицейских. Ага!!! Где же это место, где Мотыль говорил о развале Российской армии? А, вот оно… благодарю вас. Как тогда вы объясните это[168] в контексте уважения военных, профессор Мотыль? Разве не ваше имя стоит под заглавием? Но… в вашем описании Российская армия выглядит как «бледная имитация себя, хрипящий символ деградации России. Если к концу холодной войны было три миллиона человек под ружьём, то теперь российские вооружённые силы сократились до одного миллиона. Это была бы хорошая новость, если бы армия стала лучше. Но, за исключением некоторых элитных подразделений, российские войска по большей части плохо обучены, а деморализованные призывники подвергаются безжалостной дедовщине, имеют склонность к алкоголизму и самоубийству, нередки случаи коррупции». Как же, скажите на милость, это соотносится с элитной группой, которая занимает «почётное место» в путинской фашистской диктатуре? Кроме того, в 2007 г. вы писали, что средний класс составляет около пятой части российского населения, а уже в 2012 г. средний класс превратился у вас в гигантскую, неодолимую и беспощадно мощную силу, нацеленную на социальные преобразования и диссидентство. Тем не менее, у вас каким-то образом выходит, что человек, под руководством которого столь резко усилилось влияние среднего класса, оказывается неудачником, безжалостная диктатура которого подавляет индивидуальную инициативу? Вы себя слышите?