Путинская Россия

Примерно в те же самые дни, 8 апреля, шахидками, впервые с начала чеченской войны, были объявлены девятимесячные девочки-близняшки с крошечного чеченского хутора Ригах. Мертвые девочки, которые еще не научились ходить, но уже погибли. Было это обычно: после 14 марта начались постоянные войсковые операции в Чечне. Военные (Региональный оперативный штаб по управлению контртеррористической операцией — так его у нас называют) объявили, что ловят Басаева, «идет крупномасштабная войсковая операция по уничтожению участников бандформирований». Басаева не поймали, но 8 апреля, около двух часов дня, в рамках «войсковой операции» был нанесен ракетно-бомбовый удар по хутору Ригах. Погибли все, кто в этот момент был на хуторе — мама с пятью детьми. Картина, представшая взору отца семейства — Имар-Али Дамаева, и сильного духом превратит либо в пацифиста навеки, либо в камикадзе. 29-летняя жена Имар-Али — Маидат, уже мертвая, прижимала к себе их четырехлетнюю Джанати, трехлетнюю Жарадат, двухлетнего Умар-Хажи и крошку девятимесячную Зару. Мамино объятие никого из них не спасло — все дети были также убиты осколками. Чуть в стороне лежало тельце Зуры, Зариной сестренки-близняшки. Маидат не хватило рук и, видимо, времени, чтобы придумать, как затолкать под свое тело пятую, а сама Зура двух шагов доползти не успела. Имар-Али собрал осколки, восстановили номер ракеты-убийцы: 350 Ф 5-90. Собственно, это не представляло большого труда — номер хорошо сохранился. Стали хоронить тела — и улем, мусульманский толкователь из соседнего селения, сказал, что объявляет всех убитых шахидами. То есть мучениками за веру. Их так и похоронили уже к вечеру этого дня — как шахидов, не обмыв тел, без погребальных саванов, в одежде, в которой приняли смерть. А Имар-Али Дамаев из Ригаха стал отцом пятерых шахидов.

За что я невзлюбила Путина? За то, что идут годы. Летом — уже пять лет, как началась вторая чеченская война ради того, чтобы Путин в первый раз стал президентом — и все никак не закончится. Младенцев, которых бы объявили шахидами, в ходе войны, конечно, еще не было — зато ВСЕ убийства детей, имевшие место при обстрелах и зачистках с 1999 года, остались не раскрытыми, не исследованными правоохранительными органами, детоубийцы не заняли свои законные места на скамье подсудимых. И Путин никогда этого не требовал — хотя и слывет большим другом всех детей. Военные продолжают вести себя в Чечне по-прежнему, как им позволили в начале войны — будто они на полигоне, и вокруг совершенно пусто и чисто. От людей и от детей.

Массовое детоубийство страну не всколыхнуло. Ни один телеканал не показал пленку с убитыми маленькими чеченцами. Министр обороны не подал немедленно в отставку — потому что он личный друг Путина, и его даже прочат в преемники в 2008 году. Не ушел с позором со своего поста и командующий Военно-воздушными силами. Все осталось, как было. Верховный Главнокомандующий даже не сказал речь — с сочувствием или соболезнованием враз осиротевшему отцу. Вокруг нас продолжал бурлить мир. Гибли заложники в Ираке. Страны и народы требовали от своих правительств и международных организаций вывести войска, чтобы спасти жизни людей, выполнявших свой долг. У нас — все спокойно. Смерть детей с посмертным причислением их к шахидам не повлекла ни одного требования не то чтобы вывести войска, а даже начать немедленную дискуссию о том, что творится в Чечне, с целью поиска путей к диалогу, к умиротворению, демилитаризации и всему прочему, что обязательно бывает в конце войны.

За что я невзлюбила Путина? Вот за это и невзлюбила. За простоту, которая хуже воровства. За цинизм. За расизм. За бесконечную войну. За ложь. За газ в «Норд-Осте». За трупы невинно убиенных, сопровождающие весь его первый срок. Трупы, которых могло и не быть.