Путинская Россия

Именно — игра. В ходе всего трехлетнего процесса полковник удостоился сначала четырех, а потом, после отмены первого приговора, еще двух судебных психолого-психиатрических экспертиз. Результаты почти всех из этих экспертиз также стали прежде всего политическими — в поддержку той линии в отношении Буданова, которую в данный момент занимал Кремль и чего требовал от суда. А линия эта, как известно, менялась — от «+» до «-», в зависимости от конъюнктуры и имиджа, в котором в данный момент нуждался президент.

Две (самые первые) из экспертиз имели место почти по горячим следам совершенных преступлений, во время предварительного следствия — в мае и августе 2000 г. В первый раз экспертиза шла амбулаторно, силами психиатров военного госпиталя Северо-Кавказского военного округа и Центральной Северокавказской лаборатории судебной экспертизы Министерства юстиции России. Во второй раз ее проводили врачи гражданской Новочеркасской областной психоневрологической больницы, и уже стационарно.

Первые две экспертизы признали Буданова вменяемым, ориентированным и контактным. То есть обязанным отвечать за свои преступления. И это был как раз период, когда Путин везде говорил о «диктатуре закона», которая должна установиться в России, и что, в рамках такого лозунга, все военные, совершившие в Чечне преступления, не уйдут от наказания наравне с боевиками, участниками незаконных вооруженных формирований…

К тому же это было время заигрывания с чеченцами после тяжелых штурмов и боев 1999–2000 годов, назначения главой республики Ахмат-Хаджи Кадырова, одного из боевиков, дудаевского муфтия (Дудаев Джохар — первый президент Чечни, убитый в 1996 году самонаводящейся ракетой, пущенной федеральными военнослужащими с целью уничтожения Дудаева. — Прим. авт.), ранее объявлявшего джихад России, а теперь подружившегося с Кремлем, поскольку «все осознал»…

Две первые экспертизы, впрочем, отметили следующее обстоятельство: что в момент удушения Эльзы Кунгаевой, Буданов, вероятно, находился в некотором аффекте и что у полковника, скорее всего, имеются признаки органического поражения головного мозга, отчего он страдает органическим же «расстройством личности и поведения».

Министерству обороны эти выводы тогда очень сильно не понравились, потому что они означали две вещи. Во-первых, что, в соответствии с российским законодательством, Буданову предстоит отвечать по всей строгости закона — раз он вменяем… И, во-вторых, что в войсках, в боях участвуют люди с органическими поражениями мозга, их никто не обследует (что было чистой правдой), и люди с органическими расстройствами личности командуют сотнями других людей, и в их ведении самое современное оружие…

Когда начался судебный процесс, то очень быстро стало очевидным, что такие выводы психиатров не по душе и судье Костину. И тому две, по крайней мере, видимых причины.

Во-первых, он сам — часть Министерства обороны как военный судья. Таковы российские правила, где существуют специальные военные суды для военных людей и военные судьи, которые разбирают преступления, совершенные военнослужащими, — люди, совершенно подчиненные военной системе, они сами плоть от плоти ее, полностью зависимы от руководства воинских частей (от гарнизона до Министерства обороны) в получении жилья, в заработной плате, в продвижении по чинам… Уродливая система, но она такова, что судья Костин способен получить следующее воинское звание (квартиру, денежное довольствие) только от штаба Северо-Кавказского военного округа, того самого штаба, в подчинении которого находился и приказы которого исполнял подсудимый полковник Буданов и который (штаб) неоднократно объявлял, что считает Буданова невиновным, страдающим лишь за честную службу Отечеству…

Вторая причина состояла в том, что ко времени начала суда над Будановым и политическая конъюнктура в России стала существенно меняться. Кремль постепенно переставал играть в демократию и «диктатуру закона». И как следствие все воевавшие в Чечне были объявлены «героями», независимо от того, что они там совершали, президент стал направо-налево раздавать «чеченцам» ордена и награды и уверять, что государство их никогда «не предаст». В отечественной властной лексике эти слова означали многое — что к военным «чеченским» преступникам власть намерена быть снисходительна до всепрощения, а прокуратура, пытающаяся возбуждать уголовные дела против федеральных военнослужащих, совершивших противоправные действия в отношении гражданского населения, должна приутихнуть…