Путёвка в спецназ

— Добренький, говоришь? — раздался голос Рогожина. Кто бы сомневался? Пока командир не захочет, его хрен заметишь!

— Млять! — тоненьким голоском пискнул Вовка. — Это писец!

— Ну, от чего же? У меня вот, лично для тебя, есть две новости и обе хорошие! Хочешь узнать?

Балагур, только обречённо кивнул:

— Так точно.

— Ну, так вот. Первая: теперь ходя в наряды, тебе не придётся пачкать руки об грязную картошку, теперь они всегда будут в чистоте! Ибо мытьё полов, это круто! Согласен? Сортиры тоже в полы входят! Учти! Теперь вторая новость! Сегодня у тебя будут чистые руки, так как у тебя наряд!

— За что?

— За пререкание! Ух ты! — Рогожин довольно потёр подбородок. — Даже настроение поднялось. Надо же! Возьму на вооружение!

— Товарищ капитан, дык вы, по-моему, всегда так настроение себе выправляете! — это Пепел решил сумничать.

— Да? Точно? Ну и ладно! Быстров, вот тебе напарник! Сегодня моете вдвоём. Хочешь спросить за что?

— Никак нет! — браво гаркнул Андрюха. — У Балагура плохому научился, буду отвыкать!

— Блин, догадливый!

Похоже, что Рогожин включился в игру, которую начали парни, по-своему, но как всегда действенно. Вон, Антоха уже слегка улыбается. Грустно, но ведь улыбается! А была, не была!

— Товарищ капитан, разрешите обратиться?

— Обращайся, сержант.

— Вы сказали, что новости хорошие? А они какие-то — того!

— А я что, говорил, что они для Быстрова хорошие? Нет? Вот и я о том же! — и вдруг подозрительно уставился на меня. — Кстати Милославский, а у нас есть график очередных дежурств?

От это вопрос! Конечно, нет! Откуда! И вообще, что это и с чем его едят? Вздохнув, начал каяться, может меньше прилетит?

— Так точно! Есть!

— Вот как! — удивился командир. — И где он?

— У вас!

— Ты охренел, сержант? Ты чего это из меня дурака делаешь! У меня с памятью всё нормально! Нет у меня графика!

— Как нет? Я могу доказать!

— Ну, давай! — и, ткнув меня пальцем в грудь, предупредил: — Учти, если что, неделю сортиры драить будешь!

— Есть, если что, неделю драить сортиры! Разрешите начать!

— Валяй!

— Командир, мы уже год служим и за это время, я в очередном наряде, только в первой учебке был! А в остальное время всегда вне очереди! У нас ещё ни дня не было, чтоб кто-то наряд не схлопотал! Балагур-то, за всегда умудрится! Так что график есть и он у вас, товарищ капитан!

— Ох ты ж! Ты, что хочешь сказать, что я самодур?

— Никак нет! Хочу сказать, что график у вас! — и весело ухмыльнувшись, добавил: — Я тут как-то посчитал! Балагур несомненный лидер, в месяц: от пятнадцати до двадцати нарядов его! Надо бы на доску почёта повесить! Стахановец!

— Ладно! Отмазался! Но график составь! За все месяцы! Документы должны быть в порядке! А то мало ли! Вдруг вы косячить перестанете? — и с сомнением посмотрев на Балагура, вздохнул: — Что вряд ли! Но всё же пусть будет!

Потом повернувшись к Листику с грустной улыбкой сказал:

— Ты извини, Антошка, что я про тебя девочке рассказал! Но она совсем расклеилась и я побоялся... Ну, ты понимаешь! А теперь она думает, что тебе хуже, чем ей, и тебе нужна её помощь! Девчонка ведь совсем, — садится на кровать и, опустив голову, едва слышно говорит: — Ей едва шестнадцать исполнилось, месяц назад! — И подняв взгляд, упёрся им в глаза Листику: — Пиши, Антошка, туману напусти: мы ж жутко секретные! — грустно улыбается. — Спасать девочку надо! Напишешь?

— Спасибо, командир! Я же взрослый, — грустно улыбается, — понимаю, что вы нас разводите. Но всё равно спасибо! Это мой шанс, искупить свою вину! За Надюшку.

— Ты это брось! Нет в том твоей вины, сколько мужиков по вахтам работает... И что? Пойми! Нельзя возле юбки просидеть всю жизнь, — и резко выбросил вперёд руку, прерывая пытавшегося что-то сказать Антона. — Знаю, что скажешь: просила не уезжать, так, не только она одна. Или, может, предчувствовала? А чего дома не сидела? Ты глазами не сверкай! Таким макаром, можно кого угодно обвинить... А виноваты ублюдки, напавшие на твою девушку и только они! А не ты или она. Так что просто помоги девочке... — обводит нас всех взглядом. — Парни, плохая она совсем, закрылась в себе и как будто того... — капитан многозначительно постучал себя по виску. — Вот только как про Листика разговор зашёл, что-то промелькнуло... такое... не знаю... Вот я и решил рискнуть, и, похоже, не зря. Так что не для себя, для неё — постарайся. Понял?

— Да, командир, только писатель из меня... — Антошка грустно вздохнул. — Я и домой то: жив, здоров, кормят нормально! А тут надо... Сам же говорил, туману, про секретность. Вымарают же.

— Кто?

— Ой, да ладно, командир, не поверю, что наши письма не читают!

— Кхм... А это мысль! Ты напиши, вон Милославский тебе поможет. Зря, что ли в институтах учился? А мы там с Васильевым вымараем, для антуражу. Создадим завесу тайны! Только надо, чтоб она поверила, что здесь опасно, и начала за вас ребятки волноваться. Тогда и на глупости времени не останется. Согласен — жестоко! Но по-другому никак! Мать девочки вообще в ужасе — дочь свою не узнаёт! Главное растормошить — пиши, а Васильев завтра вечером передаст. Ну, а потом по почте!