Путёвка в спецназ

— Расслабились! — меня разобрала злость. — Командир, я виноват! Повелся на то, что мать должна была защищать своего, нерожденного ребенка. Я дурак, она нас ненавидела и презирала! Истово! И детей так же воспитывала, так что, убив ее: я спас, возможно, сотни жизней! И пацан этот тоже готовился убивать, и пытался!

Рогожин выставил передо мною ладонь:

— Хватит! Степаныч видел в подвале пояса… Так что вполне возможно, что эта самая женщина, на следующий день могла одеть пояс шахида, и ее пропустили бы такие же, как вы… А она взорвала бы какой-нибудь дедсад или школу. Хандрить еще будете? Нет? Вот и прекрасно! Признаю виновными: по всем статьям обвинения! Наказание: служить до дембеля.

И, довольно улыбаясь, повернувшись лицом к остальным, продолжил:

— Запомните, парни, вы диверсанты и ваша профессия убивать! Я не требую, чтоб вы привыкали, человечность нужна — иначе вы превратитесь в зверей. Но помните всегда: то, что вы делаете, идет на пользу Родине, как бы пафосно это не звучало. Это работа: грязная — но нужная!

Постояв и помолчав, "обрадовал":

— А теперь неприятное! К нам едут особисты!

Лица присутствующих скривились, это понятно, никто не любит этих "душетрясов".

— Приедут через неделю! Из Москвы! Как вы понимаете, недавние события, им весьма на руку. Так что я хотел бы услышать от вас, что вы будете им говорить?

— А чего говорить? — усмехающийся Пепел развел руками. — Мы тут при чем? Рвануло, мы прибежали, а там… А фиг знает, что там было!?

— То есть, ты думаешь, что этого достаточно?

— А что? На нет и суда нет!

— Хорошо. Я покажу тебе и всем здесь присутствующим умникам, как вы ошибаетесь! Сядь перед столом! И отвечай на вопросы!

Через полчаса: мокрый, как мышь, сбивающийся и путающийся на каждом слове Андрюха, взмолился:

— Да я все понял, товарищ старший лейтенант, а что делать-то?

— Мда… Степаныч, ты видишь, ни в чем не сознался, а все рассказал? — Рогожин трагически схватился за голову. — Что делать? Все пропало!

Я начал потихоньку ржать: ну, сил нет, смотреть на этого артиста! Рогожин заинтересованно посмотрел в мою сторону:

— О! Я вижу, наш Мажор другого мнения? Не желаешь просветить, что такого веселого ты увидел? Или ты думаешь, что лучше справишься?

— Так точно! — вскакиваю, пожирая начальство взглядом.

— О, как! И прям нигде не проколешься?

— Так точно!

— Ну, удиви!

И, устроившись поудобней, начал допрос:

— Какой у вас был приказ?

— Секретная информация!

— Почему это секретная? — изображает удивление.

— Секретная информация!

Степаныч откровенно улыбается в усы, а командир продолжает:

— Не говори ерунды, это была обычная войсковая операция! Так что отвечай на поставленный вопрос, или под трибунал захотел? — лицо серьезное, вот только глаза… улыбаются.

— Секретная информация!

— Молодец! Я в тебе не сомневался! Степаныч, как думаешь, может пора уже старшего дать?

— Может и пора…

Парни удивленно пялятся на нас, не понимая, что происходит. Довольный Рогожин поясняет:

— Вы вообще читаете документы, которые подписываете? На вас отрабатывают новую методику подготовки спецназа, и все что связанно с ней: совершенно секретно. Так что вы не имеете права отвечать ни на какие вопросы — вообще! Ибо где один ответ — там и два… Так что на любой вопрос у вас один ответ — секретная информация! Кстати, поясню для новичков: вас взяли под мою личную ответственность. Еще один эксперимент! Так что не подведите! Парни, вбейте себе в голову: многие очень хотят узнать методику обучения, и особисты эти, со своими разборками, нам до фени. Даже если начнут вспоминать какие-то грешки на гражданке, не ведитесь!

— Грехи разные бывают! — заметил Пепел.

— Для тупых повторю! Не ведитесь, если будут давить — скажите потом мне! Кураторы все решат! Вы, дети мои, принадлежите ГРУ! И этим все сказано! А теперь брысь зубрить ответы, и чтоб от зубов отскакивало! — радостно засмеялся командир. — Потом проверю!

Глава десятая

Как оказалось: не так страшны особисты, как их малюют! Хотя конечно не будь грозной бумаги, позволяющей нам, как попугаям повторять: "Секретная информация". Все могло бы быть иначе, но она была. И вот, целых четыре часа, я как заведенный повторял одну и ту же фразу… А серьезные дяденьки, с непроницаемым видом, все записывали, хотя сперва попытались использовать видео, но командир это дело быстро пресек! Так что… облом-с! Вот ведь выдержка у людей! Я бы, наверное, на втором допрашиваемом взбесился, а эти ничего, пишут, как ни в чем не бывало. Да уж, попади к таким на настоящий допрос — всю душу вынут! И самое забавное вынули…

— Заходи, садись, — Рогожин махнул рукой в сторону стула. — Ну, как тебе товарищи из особого отдела?

— Жесть, — с подозрением смотрю на довольного командира.

— О как!? — весело смеется. — Тогда знакомься. Майор Васильев — начальник наших гостей.

В этот момент в палатку вошел высокий, худощавый мужчина, с пронзительно цепким взглядом. Я его уже видел, во время допроса: все четыре часа он неотрывно следил за мной. Неприятный тип! Но субординацию никто не отменял; вскакиваю по стойке смирно:

— Здравия желаю, товарищ майор!