Путник (СИ)

   При первых словах молитвы, нежить замерла на месте. Затем завывая, попятилась назад, закрывая лапами глаза от слепящего света. Чем больше попадало света на тварей, тем быстрее теряли они боевую трансформацию. Вот они уже уменьшились до обычных зомби, вот опустились в бессилии на землю. Ещё чуть-чуть и их не придётся даже упокаивать! Вот это сила!!! Всё, нет больше нежити, только истрепанные тряпки остались лежать на земле.

   Священник пошатнулся и сияющий свет погас. Кладбище моментально погрузилось в непроглядную тьму. Ругнувшись, я снoва активировал плетение Ночного зрения.

   - А ну стой, где стоишь, тёмный! – прозвучал приказ стражника-мага.

   Я удивленно обернулся, ища по сторонам, тёмного. Неужели выжил гад? Нужно добить! Странно на кладбище кроме нас никого.

   «Это он тебе, балда!»

   Что?

   Меня тем временем грамотно взяли в коробoчку. Только священник усталo опирался на ближайшее надгробье. Маг же встал напротив меня, и, развернув мощное боевое плетение, сила в нем так и светится. Судя по цвету силы - маг-воздушник.

   - А в рожу, за тёмного? - я убираю свой щит, показывая, что мы одной крови.

   га, ща-з-з! Маг развеивает подготовленное плетение. Затем создает воздушный кулак и бросает в меня.

   - Эй…

   Воздушный удар приходится в грудь и отправляет меня в стоящее позади надгробье. Нoги отрываются от земли, короткий полёт, удар спиной и затылком о каменную поверхность выкидывают сознание из реальности.

   В себя прихожу постепенно. Сильно болит грудь и спина, а перед глазами - уползающий куда-то под меня земляной пол. Я нахожусь в каком-то повешенном состоянии, а сзади по этому полу волoчатся мои ноги. Поднимаю голову и ситуация немного проясняется. Два здоровых бугая в кожаных доспехах волокут меня под руки, по слабо освещенному коридору подвала. Голова немного побаливает – сказываются последствия встречи с каменным памятником. Как только выдержала?

   - Мужики, может, я сам пойду? - подаю голос, - А то вы так себе все руки до земли оттяните?

   Удар кулаком под дых, показал, что ребята на разговоры не настроены.

   - Ну, не хотите, как хотите, - шепчу сквозь зубы, стараясь втянуть глоток воздуха.

   Ответом мне стал удар под ребра, прилетевший теперь с другой стороны. Желание общаться пропадает совсем. Намек понял. Дальше без дерганий изображаю мешок картошки и соплю в две дырочки, осторожно осматриваясь в попытке понять - куда это меня тащат.

   Наконец, волочение прекратилось. Мои сопровождающие отпустили руки, и я плюхнулся на пыльный пол. Потом один из сопровождающих поднял меня за шкварник и воздел на ноги. М-да, вот и минус моего нового гибкoго, мускулистого, но худого тела. Будь я в своих прежних кондициях, ребята бы сильно упарились.

   Пока первый возился с дверью, второй сообщил мне о новом украшение на шее и его функциях. Не успел я осмыслить, то, что мне поведали, как дверь камеры открылась, и сильный толчок в спину, заставил меня сделать несколько быстрых шагов вперед.

***

Спустя примерно четыре часа, когда надзиратель, крепкий темноволосый мужик лет пятидесяти, открыл дверь, я как раз заканчивал выводить второй куплет песни Сектора Газа:

   В клетку днём облака, в клетку ночью луна,

   И сияньем своим, будоражит она,

   Пьют на воле кенты и с подругами спят,

   Они там, а я здесь, я взял вину на себя.

   Моему нетренированному горлу пока тяжело свободно говорить на имперском. Вот и тренируюсь, а за одно и развлекаю себя как могу. Сначала перевожу текст на имперский, а потом пoю. Кстати, ничего так получается, хоть и с акцентом, но мелодично. На слух и голос я никогда не жаловался. Вон даже надзиратель заслушался, сложил руки на груди и прислонился к косяку двери.

   «М-да, наверно тебе нужно было в менестрели идти, а не в маги. Сейчас бы сидел в какой-нибудь таверне, рвал на арфе струны за весь оркестр, да песни распевал».

   - Пошли менестрель, – сказал мне надзиратель, – там c тебя видеть хотят.

   Делать нечего, поднимаюсь с соломы, отряхиваюсь, закладываю руки за спину и, выйдя из камеры, встаю к противоположной стене, ожидая пока надзиратель закроет дверь.

   - Сидел? – задал он вопрос моей спине.

   - Можно и так сказать.

   - И за что?

   - Понятия не имею, – пожимаю плечами, - мне не докладывали, как и в этот раз.

   - Темнишь ты что-то, тёмный – сказал мужик и заржал от собственной шутки.

   Петросян, блин! Хорошо хоть, что как давешние вертухаи кулаки мне о ребра не чешет.

   Отсмеявшись, надзиратель взял меня за плечо и, развернув налево, направил по коридору:

   - Иди вперед и не оглядывайся.

   Выполняя редкие и несложные указания сопровождающего, через пару минут захожу в просторное помещение, которое напоминает зал суда. Хм, да вообще-то это и есть зал суда. Вон справа несколько рядов лавок, на которых сидят знакомые мне по встрече на кладбище стражники и священник. Остальные сидящие люди мне не знакомы. А я сегодня популярен – свободных мест нет. На взгляд в зале суда присутствует человек тридцать.

   Напротив меня, у дальней стены высокая трибуна, на которой сидят за столом, как я понимаю, члены суда.

   «Да здравствует наш суд, самый гуманный суд в мире!» - подключился приколист.