Путтермессер и московская родственница

Звонил Володя — не из Москвы, а с Сахалина. Сахалин — царская каторга, туда ездил Чехов, чтобы изучать условия жизни каторжан и ссыльных. Далекий остров в неведомом Охотском море, недалеко от Арктики, южным концом тычущий в раздраженное место Японии. Какой там Марс! Путтермессер повернулась в постели, прогнала дурной сон и прислушалась к тихой русской речи. На русском Лидия была совсем другая Лидия: в рококо блестящих трелей, слогов и вдохов она летала легко, как на трапеции. В русской оправе ее смех был другим смехом: он свободно вытворял свои штуки.

–   До свидания, — прошелестела Лидия (это было как лукавая ласка) и положила трубку. — Володя хочет делать бизнес на Сахалине, — объяснила она тетке.

–   А за это у вас не арестуют? Это не опасно? Женину бабушку…

Тут Путтермессер вспомнила, что бабушка Жени — и ее бабушка: старуха в черном платке выбрасывала копейки через дыру в кармане, чтобы обмануть безжалостных. В воображении Путтермессер мать ее отца снова и снова летела по твердому насту, летела вечно, как на кинопленке, склеенной в кольцо.

Жажда из сновидения погнала ее на кухню. Она налила чайник и поставила на стол две чашки. Окна, освободившись от стальных шипов, были черны. Была половина четвертого ночи.

— Ты ведь не о частном бизнесе говоришь? — сказала она. — У них это называется экономическим преступлением…

Лидия добродушно пожала плечом.

— Перестройка, — сказала она.

— Правда? И люди уже не боятся нарушать закон?

— Законы коммунистов, — отрезала Лидия. — Володя не боится!

— По-моему, ты говорила, что он собирался уехать. В Австралию.

— Сначала заработать много денег. Сначала Сахалин.

— Не думаю, что ты можешь купить на Сахалине кожаное пальто. Во всяком случае, с такими глубокими карманами, — сказала Путтермессер, разливая кипяток по чашкам.

В чашки был насыпан чай, кипяток принял цвет красного дерева — племянница без труда убедила тетку отказаться от пакетиков.

— Я куплю пальто в Америке. Дам Володе.

— Ты сейчас без работы, — мягко напомнила Путтермессер.

Пили чай. Лидия извлекла из кармана нового кожаного пальто полдюжины овсяных печений, спрятанных в тот момент, когда ее увольняла Варвара. Наполнение и освобождение карманов, кажется, было семейной традицией.

— Варвара дура, — сказала Лидия. Она по-детски откусывала печенье маленькими кусочками; ноздри ее трепетали.

— А чего ты ожидала? Женщина приглашает тебя в заповедник своей души, а ты оскорбляешь всех подряд. Как ты ответила Скаю Хартстайну? Ты слышала: этих людей приглашают в Белый дом. «Шхина» становится все знаменитее и знаменитее.

— «Правда» тоже знаменитая, — сказала Лидия. — Никто не читает. Читают для смеха.

И в этот миг, когда «Правда» вместе с крошками печенья вылетела из карминного рта Лидии, Путтермессер поняла свой сон. Колючая проволока! Банальность сна. Она превратила свою квартиру в ГУЛАГ — так просто, до глупости прозрачно, у Фрейда сделалась бы зевота. Запустила этот сон речь Ская — или же Володя: потусторонний звонок с бывшей каторги, как раз когда она обливалась кровью на колючей проволоке.

— Слушай, эта твоя книжка… — сказала Путтермессер. — С толкованием снов?..

Просьба была идиотская, но она попросила: она ощущала дрожь, мистическое трясение, идущее к ней от Сахалина, — и в нем некое странное предвестие.

Она еще не видела Лидию такой оживленной. Вертя головой, как маленькое быстрое животное — пони или гиена, Лидия ринулась через баррикаду своих тюков к сонной книге, и Путтермессер подумала, что впервые нашла отклик в душе родственницы. Чем до сих пор она была для Лидии — занудой, притеснительницей? Какой же отжившей, устарелой она должна была казаться этой молодой деловитой женщине, кокетке, иностранке, красотке!

Лидия вернулась с книгой — несла ее, словно корону на бархатной подушке. Несла истово, богомольно — куда девалась пессимистка, циник? Ее оценивающие глаза сузились в узкие коричневые семечки.

— Что снилось? Я посмотрю. Я найду.

Путтермессер обвела рукой комнату.

— Колючая проволока. Кругом. На окнах, везде. Я порезалась о нее, потекла кровь. Хлынула.

Лидия думала; наклонив голову, просматривала алфавитный указатель — темы снов?

— Есть там колючая проволока?

— Нет.

— Тюрьма?

— Тюрьма не во сне. Сон здесь, в доме. — Лидия склонилась над книгой и листала ее — медленно, так что каждая страница вспыхивала белым под верхним светом. Ага, — сказала она. — Кровь.

— Что там?

— Так, кро-о-овь, — протянула Лидия. — Из чего текла кровь?

— Откуда шла кровь? — переспросила Путтермессер. — Из ноги. Из ступни. По пальцам.

— Хорошо, — сказала Лидия. — Из ноги лучше. Кровь из головы — значит, умрешь. — Она умолкла и стала читать дальше с необычайной серьезностью. — Людям снится кровь из ноги — у них святое будущее. Ты святая женщина. Ну, святая.