Путы для дракона

— Да-а, стараются! — возмутилась Анюта. — Мама их за хлебом послала, а они прямо как маленькие — накупили всего подряд! А конфет!.. Сладкоежки! Вадим мороженого объелся, теперь горло болит.

— Ну, всех выдала, всех утопила! — засмеялся Андрюха.

— Дядя Андрей, я их не топлю, я их воспитываю.

— Да ладно тебе, — снисходительно сказал Мишка. — Сама-то накупила сколько! Скажи спасибо, что вместе пошли. Сама бы рюкзак свой наверняка не дотащила. Пап, ты знаешь, что она набрала? Какие-то железяки, проволоку, напильник, набор отвёрток да ещё паяльник. Я ещё удивляюсь, как это рюкзак выдерживает — в нём килограммов десять точно есть. Мама, когда увидит, в обморок свалится.

Андрюха строго посмотрел на Леона. Кажется, зять уже пришёл в себя. Во всяком случае, бледность уже не так заметна. Вот и улыбнуться сумел, и руки протянул дочку на руки взять.

— Давайте не будем ссориться. У каждого свои слабости, свои увлечения. Что мы на этот счёт должны вспомнить? Какую пословицу?

— Пап, ты как наша училка — всё бы тебе что-нибудь вспомнить, — недовольно сказал Мишка. — Ну, что здесь вспоминать? На вкус и на цвет товарищей нет.

Андрюха незло стукнул его по затылку.

— Старших — слушаться! А сейчас Анютку с собой — и в лифт. А мы с папашкой твоим прогуляемся до какого сможем этажа. Засиделись в конторе, подвигаться чуток не повредит.

Анюта капризно надулась и с рук стала тянуться к "жениху". Когда все трое зашли в лифт, мужчины свернули к лестнице. Прислушиваясь к ровному уходящему гулу, Андрюха спросил:

— Вспомнил что? Плохое?

— Возможно, показалось, — медленно и морщась от желания восстановить промелькнувшее перед глазами, ответил Леон. — Вероятно, ничего и не было. На какой-то миг страшно стало, когда увидел девочку и мальчиков… Они как будто в пустыне были. Шли — бесконечно. И пустыня огромная, и они совсем маленькие… Наверное, это не воспоминание, а боязнь за детей.

Грузно вышагивая чуть впереди, Андрюха только вздохнул. Наверное.
Дома их встретило радостное возбуждение. Приодевшаяся Ангелина и Лиза (так представил Андрюха свою новую пассию) принимали внезапного гостя — Фёдора Ильича. Ясно было видно, что женщины очарованы им: они жадно вслушивались в его реплики, то и дело предлагали добавить чаю или принести с кухни какие-нибудь лакомства — словом, вовсю старались угодить гостю.
Появление мужчин встретили на восторженной волне. А пока велась мужская беседа, женщины готовили ужин в гостиной.
Видимо, Фёдор — прямой мужик, как определил его Андрюха. Едва женщины скрылись с глаз, он тут же заявил:

— Мне крайне необходимо, чтобы к Леону (Леон вздрогнул: этим именем его дома не называли) вернулась память. Поскольку я не знаю, в результате чего появилась амнезия, думаю, сразу пичкать его информацией как-то не с руки. Вы, Андрей Семёнович, не возражаете, если я частенько начну к вам запохаживать?

— Если Леониду не повредит, что ж, не возражаю… А вы и вправду служили в военной разведке?

Фёдор улыбнулся, как бы говоря: большего сказать не могу — и повёл разговор о политике, о последних новостях. Хозяева сначала неохотно, с оглядкой поддерживали беседу, но гость, на их взгляд, рассуждал о политике так, как хорошо знакомый сосед: ругал правительство, выдвигал предположения насчёт положения в мире. И хозяева оттаяли. Только раз Леон снова напрягся: Фёдор оглянулся на газетную пачку, брошенную на журнальный столик, и вскользь заметил:

— По-прежнему читаешь всю макулатуру?