Путы для дракона

— Все твои титулы наизусть я не помню, — с ехидством отозвался док Никита (уже на первых его словах Леон возмутился: зачем ехидничать над человеком, если он всё равно не понимает причин этого ехидства?). — Но основные должности твои таковы: ты командир миротворцев, в этот город присланный миротворческим корпусом; ты посвящённый высшего уровня, пока говорить не буду, во что именно посвящённый, — всё равно не поверишь; и ты магистр нашего родного университета… Ну, и проще говоря, ты очень сильный колдун.

5.
Леон выждал, прислушиваясь к себе. Нет, сообщение не вызвало в нём никакого отклика. А вот эмоциональная окрашенность реплики напомнила кое-что из недавнего прошлого. Что у них у всех за дурацкая привычка к театральному подношению шокирующей новости?.. Сейчас он попробует сам такое.

— А кто такой Фёдор Ильич?

Они поднимали брови, взглядывали друг на друга вопросительно: кажется, им это имя незнакомо.

— Где ты с ним встретился? — спросил Игнатий. — И почему решил, что мы знаем о нём?

— Он хозяин магазина, торгует старинной мебелью. Предложил нам зеркало.

— Зеркало? — недоумевал Рашид.

— Раз вы говорите о колдунах, значит, по вашей части. В этом зеркале я видел (если только не галлюцинировал) довольно странные вещи. А человек в зеркале дважды назвал меня магистром. Кстати, кожа на ногах пострадала, потому что из зазеркалья потребовали немедленно бежать из квартиры.

Они снова переглядывались, и наконец док Никита высказался:

— Вербовщик, мелкая сошка… Леон, как он тебе представился?

— Сказал, вместе служили в военной разведке.

— Точно, вербовщик! Слух о нашем разгроме, наверное, по всем городам и весям разнёсся. Нетрудно представить, как он был потрясён, когда увидел тебя.

— А зеркало зачем?

— Он решил, что у тебя амнезия в лёгкой форме. Будь это так, ты бы сейчас прорвался в Корпус и, прихватив пару-тройку крепких парней, вернулся бы сюда к нам на выручку. Твоё внезапное появление наверняка произвело бы на некоторых… кхм… неизгладимое впечатление.

— Я не верю, — спокойно сказал Леон. Он положил руки на колени и смотрел на свалку из двух домов. Как ни странно, он ощущал умиротворение, отдыхая взглядом на припорошённых уже слежавшейся пылью руинах. Единственное, чего в довольно однообразном пейзаже не хватало, — это какого-нибудь яркого пятнышка: головки цветка, оживлённо-зелёного кустика, пусть даже куска цветной тряпки. Пустота города напоминала об усталости в душе. — Вы ошиблись. Я не тот человек, которого вы видите во мне. Я не тот Леон, который вам нужен. Мне не нравится действовать, а плохо переношу грандиозное.

— Ну-ну, а мы тут собрались все шибко грандиозные, — сказал Брис. — Леон, ты крупно ошибаешься. Мы тоже действия не любим, нас вынуждают к нему. И в тебе мы не ошибаемся. Ты здесь всего сутки, а уже сумел отличиться. На твоей совести мой синяк под глазом и целое скопище "блинчиков".

— "Блинчиков"?..

— "Блинчики" — это те хреновинки, которые ты изнутри подорвал.

С облегчение Леон уточнил для себя: "блинчики" — прозвище сухопутных скатов. Уточнив жутковатое значение легкомысленного названия "блинчики", Леон попытался снова принять участие в беседе, но обнаружил, что четверо внимательно смотрят на него.

— Простите, я чего-то недослышал?

— Какие восхитительно рафинированные манеры! — ахнул Игнатий. — Так и хочется вскочить и в поклоне с полминуты подметать пыль роскошной шляпой с роскошным плюмажем!

— Хватит! — прервал его док Никита. — Твоя ирония пропадает втуне перед лицом его амнезии… Ещё раз вопрос, Леон, если ты сразу не расслышал. Разве с тобой в реальном мире ничего не случалось необычного? Ну, хоть изредка?

— Наверное, нет, — неуверенно произнёс Леон. — Вообще-то было однажды, но я тот случай так и не… не понял до конца, что именно случилось.

— Ты расскажи само событие, — предложил док Никита, — а мы посмотрим, что же в нём странного.

— В сущности, ничего особенного не произошло… Когда Мишка был маленький, на него напали две собаки.

— Мишка — это кто? — захотел узнать Рашид.

— О Господи! — ошеломлённо сказал Брис. — Ещё и Мишка!

— Хоть одна собачка в живых осталась? — спросил Игнатий.

— Не молчи, Леон! Начал — договаривай!