Путы для дракона

По обочинам тропинки мчались два потока существ непохожих. Именно так — непохожих. Едва девочка начинала в одном из суетливых потоков находить животное, знакомое по очертаниям, и всматриваться в него, ища поддержки растерянному глазу, как оно тотчас преображалось: или что‑то менялось в его очертаниях, или оно сливалось с другим существом, превращаясь в ошеломляющую живую конструкцию.

И это буйное сплетение лап, голов, тел неслось вперёд, обгоняя неспешно шагающую Морду, — неслось в странном выключенном звуке. Рты разевались, скалились, лапы топали по земле, но — тишина… И Анюта слышала только шаркающий шаг ездовой Морды, когда испуганно нагибалась над нею, не желая, чтобы твари, изредка вылетающие из одного потока в другой, задели её.

Помни о сне! Не удивляйся! Играй!

Сон — понятно. Наяву такого твориться не может. Но «играй»? А если странные звери сами играют с нею? От мысли о т а к о й игре стало и весело, и жутко: зверей много, но Анюта вспоминала свой метровый язык, которым дразнила Морду в спальне, и потихоньку успокаивалась

А чуть успокоилась — снова начала играть в «угадай картинку». Или «собери картинку»? Потому как ни одного зверя из потока она ещё целиком не рассмотрела. А вокруг опять всё стало изменяться: звери прекратили мельтешение и, словно их водой понесло, помчались все в одну сторону, обгоняя Морду с наездницей. И только теперь девочка обнаружила в них общее — абсолютно одинаковые глаза, круглые, тёмно–синие, отливающие металлическим блеском. Правда, открытие девочка сделала достаточно равнодушно: обилие существ и их бесконечное движение утомили её. Сил хватало для удивления, что она удивляется во сне.

Помни о сне. Не удивляйся… Играй…

Морда остановилась. Впереди виднелось что‑то солнечно–светлое, отчего Анюта стала воспринимать коридор как пещеру. Ей захотелось заставить Морду пойти побыстрее, и она нетерпеливо завозилась на сиденье, неловко постукивая по бокам Морды. Но Морда встала каменно. Под ногами Анюты пропало всякое ощущение движения.

А навстречу кто‑то шёл.

Девочка прекратила ёрзать и округлила глаза. Вот это да! Ещё один морда, похожая на дракона из сказок, только не такая толстая и неповоротливая, как под нею. Ой, а за нею ещё одна!.. Оба зверя подошли к Морде и развернулись. Так что к выходу из пещеры Морда шествовала то ли под конвоем, то ли со свитой.

Пещерный коридор пропал — Анюта и глазом моргнуть не успела. Вот только они шли, окружённые звериными потоками — и вдруг зелёная равнина, и они смотрят на неё с холма, и там, внизу холма темнеет лес.

Дракон слева внезапно заверещал. Его острая морда указывала в небо. Анюта заметила небольшое тёмное пятно, быстро увеличивающееся в размерах. Придумать, что это, трудновато, и девочка решила дождаться либо момента, когда предмет подлетит ближе, либо оставить решение проблемы своим спутникам. Те же явно встревожились. Да и Анюта чувствовала себя отнюдь не спокойно. Возможно, внешне она страх и запихала куда‑то глубоко в себя, но он всё же вылез — взмокшими ладошками. И тогда она рассердилась и пристукнула ногами ездовую Морду:

— Эй, поехали побыстрее! Под деревьями спрячемся!

Морда повернула к девочке выпуклые глазища, но даже так смотреть ей было неудобно. Однако Анюты послушалась и вперевалку затрусила с холма. Если раньше поступь Морды была плавно текучей, то теперь девочка по достоинству оценила передние выступы своего сиденья. Оказывается, смешно и неудобно подпрыгивать на странном седле, а главное — нельзя приноровиться к ходу Морды, поскольку изменилась не только скорость.

Сначала, сосредоточенная на усилиях удержаться в седле, Анюта ничего не замечала, кроме своих ног и спасительных выступов впереди. Потом вдруг пятки её ног провалились — исчезла опора. Охнув и судорожно поджав ноги, девочка вцепилась в края сиденья и испуганно перегнулась посмотреть через собственную коленку. Морда похудела! Сплошные мускулы, покрытые толстым мягким слоем жира, который так приятно пружинил под ногами и служил им прекрасной опорой, эти мускулы стремительно усохли, а кожа, до сих пор напоминавшая нижнюю подушку солидного кресла, отвердела и стала сухой корой срубленного дерева.

Морда подпрыгнула и перескочила какую‑то глыбу, и Анюта немедленно ссутулилась, сжав коленями край сиденья. Ой, только бы не вывалиться…

Тряская езда не располагала к наблюдениям, но новое превращение происходило прямо перед глазами девочки. Крепко сцепив зубы, чтобы не прикусить язык, Анюта следила, как на месте жирной, не дающей повернуть голову холке появляется явная шея. Её грациозный ящеричий изгиб переходил в суховатую вытянутую голову великолепного, хотя и откровенно хищного рисунка. Если раньше голова была страдающей от ожирения, то теперь принадлежала вечно голодному скуластому охотнику.

Что‑то твёрдое коснулось подошв Анюты. Она дёрнула головой посмотреть.

Удивиться не успела.