Пыль дорог

— Пиковый туз запретил,— заискивающе начал он,— но мы же с вами разумные существа. Вы ведь могли принять этот заказ и до запрета, не так ли?

Доран скользнул пальцами по блестящей поверхности злотого и вкрадчиво поинтересовался:

— Вы сообщали кому-нибудь о нашей встрече? Что-то жуткое было в голосе неприметного фавна, отчего герцог поежился и поспешно соврал:

— Конечно.

— Только поэтому вы не умрете сейчас. Это произойдет... Когда должен быть выполнен заказ? Правильно, через два дня,— мягко сообщил ему фавн.— Смерть в результате несчастного случая. В нашей гильдии не принято решать вопросы через голову пикового туза.

Герцог Корелийский почувствовал, как сердце сжала невидимая рука: в карих глазах фавна не было ни малейшего намека на смех.

— Вы мне угрожаете? — прокаркал герцог, чувствуя, как у него пересохло в горле.

— Что вы,— рассмеялся Доран.— И в мыслях не было. Как я могу угрожать столь уважаемому человеку — я ведь не имею никакого отношения к Пиковой гильдии. Считайте это просто предсказанием.

Менестрель появился ближе к полуночи, когда мошенник уже отчаялся. Музыкант, пьяный, как последний брауни, толкнул дверь, при этом ударив трактирщика, решившего запереть на ночь свое заведение. Покачиваясь, как в дикий шторм, Найрид покосился на трактирщика, прижимающего ладонь к кровоточащему носу, и плюхнулся на лавку, чудом не промахнувшись.

— Трактирщик! Вина! — рявкнул он, окидывая пьяным взором комнату.

Хозяин таверны, молодой крепкий тролль, мгновенно забыв о боли, метнулся к стойке, и через мгновение перед загулявшим музыкантом стояли несколько кувшинов и кружка.

Найрид плеснул вино в чашку и отхлебнул. Каренс мгновенно оказался рядом с ним:

— Что происходит?! Какого черта?!

— А, это ты,— поднял на него пьяный взгляд музыкант.

— Я. И я не пойму, какого черта ты так пьян. Музыкант только ухмыльнулся:

— Завидуешь? Садись, выпьешь со мною.

Ничего не понимающий мошенник плюхнулся на скамейку напротив и, не особо заморачиваясь поисками кружки, отхлебнул прямо из кувшина:

— Ну?

...Трактирщик, замкнув дверь, давно ушел спать, решив, что ничего ужасного эта парочка не сотворит. Отблески свечи метались по потемневшим от времени стенам, ветер шумел в каминной трубе, под столом валялись пустые бутылки, обмотанные шпагатом, а менестрель все продолжал свой рассказ.

— А потом я их убил,— обыденным голосом закончил он, исподлобья глядя на ошарашенного мошенника.

— Как? У тебя же руки были связаны! Найрид пьяно ухмыльнулся:

— Ручками. Дар передается от отца к старшему сыну рода Лингур. Дотрагиваешься до существа и говоришь про себя: «Хочу, чтобы у него остановилось сердце». Хороший дар, не правда ли? — Нетрезвый смешок.— Теперь я убийца. Прелестно, да? Менестрель — и вдруг душегуб. Профессиональный. Одним прикосновением — любого. А ведь ты меня боишься,— вдруг поменял он тему разговора.— Боишься. Хочешь, я прикоснусь к твоей ладони и скажу: «Хочу, чтобы у тебя остановилось...»

Мощная оплеуха опрокинула менестреля на пол:

— Ты пьян,— брезгливо обронил Каренс— Иди проспись.

Новая хмельная ухмылка. А когда музыкант скрылся в своей комнате, мошенник одним глотком осушил стоявшую на столе кружку вина, стараясь на обращать внимания на то, как дрожат руки.

Поутру, когда солнце несмело пробежало по крышам домов и заглянуло в окна, менестрель медленно спустился со второго этажа в общий зал. Голова болела так, словно вчера он выпил не меньше бушеля вина.

К удивлению музыканта, привыкшего, что джокера раньше полудня не поднимешь, тот уже сидел за столиком и, уставившись куда-то вдаль, неспешно цедил из кружки.

— Будешь? — мрачно поинтересовался Каренс, подталкивая к заспанному певцу початую бутылку.

Найриду стало дурно от одного запаха:

— Нет!

— Как хочешь,— пожал плечами мошенник.

Музыкант опустился на соседнюю лавку, провел ладонью по встрепанным после сна волосам, а потом, вопреки недавнему заявлению, отобрал у мошенника кружку и отхлебнул:

— Что я тебе вчера понарассказывал?

— Много чего,— хмыкнул Каренс и, не дожидаясь, пока помрачневший менестрель просчитает все возможные варианты вчерашнего диалога, сообщил: — Хотя в принципе, ничего нового я почти не узнал. В столицу идем или ты решил здесь задержаться?

— Идем, конечно. А где же моя гитара? — расстроенным голосом спросил Найрид.

— В твоей комнате. Я туда отнес.

Менестрель столь поспешно рванулся в свой номер, что чудом не опрокинул стол.

Новое неприятное открытие ждало музыканта, когда он расплачивался с трактирщиком. Отобрав у мошенника деньги, он так и не удосужился вернуть их обратно, а во вчерашнем загуле как-то незаметно все спустил. Осталась лишь пара монет, чтобы заплатить за ночлег да купить еды в дорогу. Мошенник готов был его придушить.

В паре кварталов от городских ворот, у крошечного неприметного дома, собралась целая толпа. Сновали любопытные зеваки, застыли гордыми статуями стражники.

— Что происходит? — протолкался вперед мошенник.

Заинтересованно подпрыгивающий гоблин, пытающийся разглядеть хоть что-то через головы собравшихся, бросил короткий взгляд на пропыленного мужчину и обронил: