Пыль и бисер (СИ)

Помни же, молодежь, что изъ тебя должны выйти вожаки народа, ты должна стать во глав движенія, что на тебя надется революціонная партія! Будь же готова къ своей славной дятельности, смотри, чтобы тебя не застали врасплохъ! Готовься, а для этого сбирайтесь почаще, заводите кружки, образуйте тайныя общества, съ которыми Центральный Революціонный Комитетъ самъ постарается войти въ сообщеніе, разсуждайте больше о политик, уясняйте себ современное положеніе общества, а для большаго успха приглашайте къ себ на собранія людей, дйствительно революціонныхъ и на которыхъ вы можете вполн положиться. Товарищи солдаты! Жадные имперіалисты пьютъ нашу кровь, посылаютъ на смерть для собственнаго обогащенія. Не будемъ же, братья товарищи, поддаваться обманнымъ рчамъ тхъ, кто насъ держитъ во тьм невжества, будемъ стараться выяснить себ истину, чтобы идти къ освобожденію отъ теперешняго рабскаго состоянія. Силы наши велики, ничто не устоитъ передъ нами, если мы будемъ идти рука объ руку вс вмст.

Вашъ товарищъ рабочій.

Пять букв. Одно короткое слово. Только одно, зато описывает все и вся.

Я дождалась пока накал страстей схлынет, а алкоголь в гостиной будет употреблен почти полностью. Вот голоса в прихожей стихли, и тогда я выползла из логова спальни.

— Ты, любезный друг Петруша, чем думаешь? — потрясала я обнаруженной уликой. — Это что за бредовые идеи и преступные провокаторы в доме?! Вы же ни один не думаете, кто и с какой целью промывает вам мозги. Такие, кто хочет разрушить страну, повергнуть в хаос общество, уничтожить миллионы жизней — обычных, благополучных жизней, Петя, не станут говорить и делать это впрямую. Им нужно пушечное мясо. Не получилось с народовольцами — будут пролетарии и вот такие мыслящие офицеры.

Я тыкала мужа в грудь, постепенно загнав к стене, а там продолжала орать. Безобразная сцена, я такого тут себе еще не позволяла.

— Ксюшенька, ты не разобралась… — пытался объясниться он.

— Тоже мне, декабристы. — меня несло, как ни разу раньше. — Те ни о чем не подумали, а ринулись на Сенатскую площадь. Ни один не думал, а что дальше? Вот убили бы Николая Павловича, и что потом? Были среди них экономисты, государственники, управленцы? Лишить страну лидера, уничтожить все государственные институции и ждать всеобщего благоденствия — гениально. Только вот обычно этим пользуются соседи, которые успевают оторвать куски от бедствующей страны.

— Ну успокойся, милая, это мужские разговоры. Они слишком волнительны для женщины. — он обнял меня, несмотря на сопротивление, и гладил по спине.

— А о семьях своих, о близких, кто думал? Это сейчас так романтично быть декабристкой. «Во глубине сибирских руд» и все такое. А на деле — родители с разбитыми сердцами, дети, выросшие в разлуке с родителями, десятки умерших во младенчестве из-за недостатка медицинской помощи. И что взамен? Не было, нет и не предвидится идеального государства, с себя нужно начинать всегда, а не с внешних врагов. — расплакалась я.

Это был первый реальный звонок из страшного мира террора и насилия. Я не идеализирую общество, в которое попала. Хруст французской булки вблизи весьма солоноват не только для измордованных работой крестьян и служивых людей, евреев и староверов, студентов и правдоискателей. Мне невероятно повезло и за это везение нужно благодарить конкретных людей, и окажись Фрол менее приветливым, а Петр менее порядочным, я давно бы исследовала городское дно, но то, через что стране придется пройти, прежде чем стать моим миром, грустно и мрачно при изучении в школьном курсе истории, так же как и истребление городов монголо-татарами. Но если это же самое маячит в обозримом будущем — хочется всячески оттянуть начало конца. И уж меньше всего мечтаешь обнаружить носителя революционных идей в собственной постели.